В интервью газете кировский историк и автор прогулок-экскурсий «Пешком по Вятке» Антон Касанов рассказал о том, каких памятников не хватает современному городу Кирову, вспомнил моменты из биографии знаменитого архитектора Ивана Чарушина (якобы «никогда не бывавшего за границей»), поделился мнением об экспериментах с дымковской игрушкой, ретро-общепите и об увеличении потока туристов в Киров…
– В России в последнее время растёт интерес к внутреннему туризму. Вы заметили это на своих экскурсиях «Пешком по Вятке»? Людей из других городов стало больше?
– На самом деле, мы не так много знаем о нашей аудитории. Люди, которые приходят на прогулки, обычно не оставляют о себе какой-то информации. Лишь некоторые рассказывают, что они приехали из другого города. Но, судя по тому, что мы видим на кировских улицах, туристический поток в городе действительно вырос. Это хорошо заметно в летние дни на Спасской улице или на набережной Вятки.
Сегодняшняя ситуация складывается в пользу внутреннего туризма. И это результат совокупности факторов. Повлияла не только пандемия, но и экономический (поездки за границу стали дороже) и патриотический факторы (тенденция роста интереса к отечественной истории).
Повышают интерес к Кирову и различные интернет-площадки. Только на YouTube в прошлом году вышло несколько фильмов, посвящённых Кировской области. Один – от проекта «Имиджмейкеры», другой – от тревел-блогера Эда Мацеберидзе и ещё один от Павла Гнилорыбова. Писали о Вятке и телеграм-каналы, которые специализируются на архитектуре и туризме. Всё вместе это даёт свой эффект — люди едут.
– Сегодня становится популярен гастрономический туризм. Как с ним дела в Кирове?
– У нас есть свои сложившиеся гастрономические бренды — истобенский огурец, сунской рыжик… Но сложившейся институции под названием «вятская кухня» всё-таки нет.
Пока появляются заведения, которые пытаются сформировать образ вятской кухни. Успешно реализует это, например, ресторан «Васнецовъ». И это здорово, ведь туризм держится на традиционных «зрелищах и хлебе».
Московские туристы, например, с удовольствием посещают в Кирове заведения общепита, потому что наши цены ниже, чем в столице. Причём, гостям интересны не только современные, но и ретро-заведения, сохранившиеся с 1950-х и 1960-х. Это — пельменные, блинные, «стекляшки». У нас до недавнего времени подобных точек было несколько. В том числе — блинная на Октябрьском проспекте (у танка), блинная на Преображенской (недалеко от Театральной площади), кафе «Речное» и «Утро».
Недавно к нам приезжали преподаватели из московской Высшей школы экономики, изучающие элементы местной традиционной культуры, и они с удовольствием отправились в блинную и спокойно там пообедали.
– Кафе «Речное» недавно закрылось и вы писали на своих страницах в социальных сетях, что это не очень хорошая новость…
– Часть горожан ностальгически относится к этому месту, к чебурекам, которые здесь можно было купить в течение многих лет. Кто-то, наоборот, говорит о «Речном» с пренебрежением. Тем не менее, кафе было одной из городских «фишек». И не только для кировчан, но и туристов (включая, весьма состоятельных).
– Ещё одна тема, которую обсуждали в интернете практически одновременно с закрытием «Речного», – новый вятский сувенир в виде дымковского динозавра, который заказал у мастериц один из блогеров. Что думаете о перспективе массового выпуска таких фигурок?
– Что касается дымковского промысла, то он довольно консервативный. В нём есть свои каноны и шаблоны, по которым создаются фигурки. При этом «новоделы» и неожиданные темы зачастую отвергаются мастерицами.
Хорошо это или плохо? Сказать сложно. С одной стороны, любой промысел — это всё-таки бизнес и ему приходится подстраиваться под текущие условия. Но важно не потерять свои традиционные начала, которые делают дымку самобытной. Дымковский промысел возродился в ХХ веке практически из небытия. И понятно, что любые трансформации нового времени не должны наносить вреда основам.
Хотя, конечно, можно встретить в дымковской игрушке совершенно неожиданные сюжеты и совсем не вятских персонажей. Например, львов. Такие животные не характерны для Поволжья. Но, в данном случае, в промысле было сделано исключение — с оговоркой, что это – львы, которые выступали в цирках.
– Одновременно с исчезновением чего-то традиционного, город становится более современным. Можете назвать изменения, которые радуют?
– Сейчас период неоднозначный. Есть как позитивные, так и негативные моменты. Не решается вопрос по реставрации ряда исторических зданий. Но работает проект «Том Сойер фест». Появляются частные музеи, возникают арт-пространства. Такого раньше не было. В городской инфраструктуре тоже наблюдаем позитивные изменения.
Например, обновление парка «Аполло». Или появление гастрономического кластера на улице Московской, рядом с Вятской православной гимназией. Здесь открылись цивилизованные заведения общепита, не рюмочные, интересно оформленные, куда люди идут, чтобы провести время.
Станкостроительный завод потихоньку «поглощает» креативный кластер: арт-рум «Фантазариум», паб «Да-да», ночной клуб «Конструктор-практик». Здесь появляется что-то вроде центров современного искусства «Винзавод», «Хлебозавод» или «Этажи», которые есть в больших городах. Но всё это создаётся благодаря конкретным людям.
Конечно, большое видится на расстоянии. Это же касается и нашего времени, в которое мы живём. Думаю, только в перспективе мы сможем понять, что происходит с городом сейчас.
– Если говорить о памятниках, то какого не хватает сегодняшнему областному центру?
– Есть сразу несколько людей, которые очень много сделали для города, но память о которых пока не увековечена. В их числе — архитектор Иван Чарушин и фотограф Сергей Лобовиков. Да и ещё ряд других выдающихся людей: Константин Циолковский, Владимир Бехтерев… Многие из них – герои дореволюционной истории Вятки.
Конечно, в советское время Чарушин и Лобовиков не входили в число людей, которым могли быть поставлены памятники. Это было время других персоналий. Но что мешает сделать это сейчас?
Также не менее важны и не персонализированные памятники. Они напоминают не о каких-то конкретных людях, а — о целых социальных группах. Например, памятник в Сквере трудовой славы — о всех тружениках тыла. Или памятник Сестре милосердия в сквере у «Октября»… Это вообще очень важный монумент, потому что в России герои Первой мировой войны практически нигде не увековечены.
– Сейчас обсуждается идея установки памятника актёру Кириллу Лаврову и в его лице – всем, кто был эвакуирован в Кировскую область в годы Великой Отечественной войны. Что вы думаете об этом предложении?
– Кирилл Лавров, конечно, достоин такого монумента. И он действительно может олицетворять целую когорту людей, целое поколение, которое провело свои детство и юность в эвакуации. Это время серьёзно повлияло на всю их будущую жизнь. Ведь тот же Лавров до приезда в Киров не собирался становиться актёром, а, уже уезжая, твёрдо принял такое решение.
– В годы Великой Отечественной в Киров приезжали многие известные артисты. В подшивках «Кировской правды» можно найти материалы о том, как, например, актриса Любовь Орлова после выступления заглянула к дымковским мастерицам…
– В годы войны известные артисты много ездили с концертами по городам, выступали в госпиталях. Приезжали и в Киров. Эта тема пока недостаточно глубоко изучена. Многие из них останавливались в кировском доме на улице Московской, 3 у известного музыканта Игоря Викентьевича Казенина. На здании сейчас установлена мемориальная доска в память о знаменитых людях, гостивших здесь: Льве Оборине, Давиде Ойстрахе, Эмиле Гильесе, Клавдии Шульженко, Леониде Утёсове…
И тут, как мне кажется, интересен такой момент: в соседнем подъезде с Казениным в то самое время жил Иван Чарушин. И вполне могла произойти такая ситуация, когда уже немолодой Иван Аполлонович шёл на прогулку, а из соседнего подъезда выходил Утёсов.
– Часто ли вам удаётся найти уникальные факты об известных людях, о которых, казалось бы, известно всё?
– Очень часто нам кажется, что мы знаем о человеке всё, а на самом деле мы знаем далеко не всё. Для меня здесь яркий пример — опять же Чарушин. Недавно была дискуссия по поводу того, какой должна быть вывеска на гостинице его имени и может ли она быть на английском. Кто-то даже писал, что «Чарушин никогда не был за границей и не знал языки».
Однако это неправда. За границей он бывал. Совершил большое турне из центральной России на Дальний Восток, в Индию, Китай, Японию, проследовал на остров Сахалин и обратно. Вперёд ехал 2 месяца и обратно 3 с половиной.
Что касается иностранных языков, то Чарушин изучал их в реальном училище, и в Императорской академии художеств – немецкий, французский.
– Весной, летом и осенью вы проводите экскурсии «Пешком по Вятке». Чем занимаетесь в «снежное» время?
– Я работаю в Вятском государственном университете на кафедре туризма и управления персоналом. Это моя основная работа. В свободное время занимаюсь проектом — пополняем информацией сайт «Пешком по Вятке». Ему уже пять лет. Хотелось создать объёмный краеведческий сайт, с историческими справками по всем значимым домам города. Плюс к этому ведём страницы проекта в социальных сетях.
Работы в университете очень много. Много разных направлений, которые касаются и науки, и экономики, и преподавания, и методической работы. Есть и дистанционные форматы работы.
Что ещё? Читаю книги. Смотрю фильмы. Занимаюсь самообразованием. Хожу в архив и библиотеку. Жизнь достаточно простая. Родственникам помогаю. У меня бабушке 95 лет.
– Планы о каком-то ещё историческом проекте (например, о вятском видео-аналоге парфёновского «Намедни») у вас есть?
– Для того, чтобы заниматься масштабным видеопродакшном, нужны средства, время, силы.
Считаю, что мы с моим товарищем Станиславом Суворовым вместе и так многое сделали: два авторских путеводителя «Пешком по Вятке», сайт, телеграм-канал, паблик во «ВКонтакте».
Делаем тематические экскурсии самые разные. В других проектах участвуем. Но запустить что-то в большом масштабе пока сложно.
Что касается Леонида Парфёнова, то я его большой поклонник. Считаю, что «Намедни» сильно повлияли на увлечение людей историей и на людей моего поколения вообще. Они появились, когда ещё не было YouTube и других популярных сервисов.
– Если бы можно было лично заглянуть в прошлое, какой год выбрали бы для путешествия? Или всё-таки оправились бы в будущее?
– Будущее меня мало интересует. Помните фильм «Назад в будущее». Там было показано наше сегодняшнее время — так, как его представляли тридцать лет назад: с летающими машинами, со всем остальным… А по факту такое будущее не наступило.
Рассуждать о том, что будет, – неблагодарная задача. А побывать в прошлом было бы интересно. Посмотреть на Вятку начала прошлого века…
Интересно было бы в послевоенный Киров попасть, или в Киров 1990-х — иногда вспоминаю, как там было. Ответа по конкретному году не дам. Хотелось бы увидеть всего понемножку. Хотя, на самом деле, мы может быть, ещё там всё-таки окажемся?..
