Премьера спектакля «Мальчики» по роману Достоевского «Братья Карамазовы» состоялась в конце февраля. Режиссер постановки Егор Чернышов взял за основу одну из сюжетных линий романа известного писателя и рассказал историю, которая откликается в зрителях и сегодня. Екатерина Солодкова – о «Мальчиках».
«Аще забуду тебе, Иерусалиме…»
Повезло побывать в театре на Спасской на премьере спектакля «Мальчики» по роману Достоевского «Братья Карамазовы». Роман сложный, вроде бы абсолютно не сценический и совсем не современный. Сегодняшние мальчики «почти четырнадцати лет» вряд ли будут вести разговор о Боге и человечестве, о Вольтере и Белинском. Но русские мальчики – они во все времена такие: любые чувства – через край.
“Я социалист, Карамазов, я неисправимый социалист», – заявляет гимназист Коля Красоткин – и взрослые зрители, сидящие в зале, тихонько хмыкают, словно узнают до боли знакомую картину. Хотя всё это наносное: дело оказывается не в юных революционерах, и не в сиюминутной детской жестокости, и даже не в ужасных условиях, в которых живут – а вернее, медленно умирают – бедные люди.
Дело – в доброте. И в том, что можно опоздать сделать добро: вот больной Илюша уходит бледную даль, а ты, что сделал ты, чтобы скрасить его последние горькие дни? Готовился эффектно преподнести ему уже оплаканную им собаку? А ведь он так ждал тебя, просто, без сюрпризов – и что бы тебе было прийти к нему на неделю раньше – ведь времени всегда так исчезающе мало… Дело в доброте, которая живёт в каждом человеке. Даже – в спившемся штабс-капитане. Даже – в обозлённой девушке, волочащей на себе всю семью. И тем более в каждой юной душе. Возможно, об этом спектакль.
Хотя, наверное, каждый находит свой смысл и свой оттенок. Для меня, например, забавным оттенком стало вот что: «Никаких знаний и беззаветное самомнение – вот что хотел сказать немец про русского школьника». Эх, Алёша Карамазов! Ты что-то предвидел или так было всегда?
И самое, может быть, главное, о чём нужно вспомнить здесь – о создателях этого спектакля.
О режиссёре Егоре Чернышове, который подарил нам эту сильную и сложную по исполнению вещь.
Об артистах, которые её сыграли.
Я сразу вспомнила недавнее интервью артиста театра на Спасской Александра Королевского, в котором он сказал о своей роли в «Дуэли» примерно следующее: на Чехове проверяется не зритель – на Чехове проверяется актёр.
Но в таком случае на «непостановочном» Достоевском актёр проверяется вдвойне. Ирек Галлямов и Михаил Андрианов с честью эту проверку выдержали. И перед нами, зрителями, на мрачной сцене вспыхнули два ярких героя: один – горький, шумный, клоунский («Да полноте вы, наконец, паясничать, папенька!») – но не утративший своего внутреннего достоинства, несмотря на жалкую жизнь; другой негромкий, с мягкой, тихой улыбкой – и сильный в своей любви к людям, и вот к этим детям, ко всем, даже совершающим жестокие и неблаговидные поступки. Ибо что движет, с его точки зрения, людьми, творящими дурное? Только та же жажда любви и милосердия.
В конце спектакля зрители хлопали стоя. Каждый хлопал, безусловно, чему-то своему. Лично мои аплодисменты посвящались им – Алёше Карамазову и штабс-капитану Снегирёву – Иреку Галлямову и Михаилу Андрианову.
Но не только.
И ещё – сумасшедшей болезненно обидчивой маменьке (актриса Марина Наумова).
И художнику Николаю Слободянику, создавшему атмосферу каменной мрачности, нависающей над людьми тяжёлыми плитами на тонких тросах. Жизнь человеческая буквально висит на нитке. Но стоит засиять доброму делу – плиты поднимаются, отступает каменная тяжесть, становится легче дышать.
И ещё хлопала – очень громко – Илюше Снегирёву.
Девятилетний Илюша был почти без слов сыгран Константином Кочневым. Изображать маленького мальчика – труд неблагодарный. Но в данном случае Илюша почти ничего не говорил. Только вначале с ожесточением пообещал Алёше Карамазову найти всех своих обидчиков, и после этого словно лишился дара речи. Все Илюшины слова пересказывал папенька, штабс-капитан Снегирёв. А Илюша молчал. Грустил, улыбался, укорял – молча. Но каким красноречивым было это молчание! Как просветлело его лицо, когда нашлась живой и невредимой убитая им, как он думал, Жучка! Как спокойно и трогательно ушёл он в финале пьесы со своей больничной кровати прямо в светлое сияние!
Наверное, в этом была некоторая аллюзия к словам из Библии, которые до этого цитирует теряющий сына Снегирёв: «Аще забуду тебе, Иерусалиме…» – если я забуду то, что есть во мне самого драгоценного… Впрочем, это можно назвать эпиграфом к спектаклю: несите свои души чистыми, сохраняйте их от всякого зла во имя того, что в всё есть прекрасного.
Я очень рада, что увидела этот спектакль, и именно премьеру. Дальше «Мальчики» на сцене театра на Спасской будут расти и развиваться, каждый новый показ становясь немного другими. Наверное, лучше и даже, скорее всего, сильнее. Но такими, как во время премьеры, они уже не будут.
Екатерина Солодкова
фото Светланы Ботевой (архив театра на Спасской)
