В Киров с трехдневным визитом прибыла общественница Мария Бутина, ранее осужденная за шпионаж в США. 24 марта она провела несколько встреч, на которых рассказала о себе и своей книге «Тюремный дневник». Мероприятия прошли в РАНХиГС, в ВятГУ и в библиотеке имени Герцена.
…Если беседа со студентами велась больше в политическом ключе, то встреча в Герценке получилась традиционно «о жизни». Остановимся на самых интересных моментах.
Про арест
– Буквально в двух словах расскажу о том, как я оказалась в тюрьме. Я получала третье образование в Вашингтоне. Буквально через 2 месяца после окончания университета я услышала стук в дверь. Открыла и обнаружила 15 агентов ФБР в полном обмундировании. Меня арестовали.
Дело было шито белыми нитками. «Подарок» в виде ареста пришелся аккурат на день саммита президентов России и США. В прессе Марию называли иноагентом и обвиняли в шпионаже. Но все началось не вдруг. Как уверяет сама Мария, ее «вели» давно – информационный скандал раскручивали несколько лет.
– Сейчас, оглядываясь назад, я вижу, что предпосылки к аресту были. В апреле ко мне пришли с обыском, забрали 9 коробок школьных заметок. В следующий раз пришли в июле и забрали уже меня. Тем не менее арест стал для меня сюрпризом.
Могла ли я уехать раньше? Думаю, нет. Меня готовили на эту роль с 2015 года. Но это я сейчас понимаю. А тогда была наивной и доверчивой.
Мария оказалась в холодном бетонном карцере, где ей не давали спать. На пороге камеры сидел надзиратель, который будил девушку каждые 15 минут. Отношение, по словам Марии, было «унизительным».
Как не сойти с ума и правда ли, что…
– Американские тюрьмы – как санатории? Ничего подобного. В США все тюрьмы частные. И никакой управы, общественного контроля, как в России, на них нет. Дипломаты приходят, видят, что холодно, пишут ноту протеста в госдепартамент. А им отвечают: это частная территория.
Не думайте, что там все, как в кино. Все, что происходит в американской тюрьме, – это тайна за семью печатями. А все, что показывают в фильмах, – фантазия режиссеров. Реальность сильно отличается от кинематографа. Для тех, кто не верит или не хочет верить, я напомню, что 13-я поправка в Конституцию США отменила рабство везде, кроме тюрем. Фактически оно там и осталось.
К другим осужденным у меня лично был только позитив. Ко мне все относились хорошо, потому что я учительница. Учителей не трогают, их уважают. Девочки-латиносы приходили ко мне играть в шахматы, другим заключенным я помогала читать судебные документы…
Здесь, в экстремальных условиях, человек виден сразу. Но себя, конечно же, нужно ставить, я очень строго себя вела.
Как не сойти с ума? У меня было 2 пути: я впадаю в депрессию и доставляю всем удовольствие или беру себя в руки. И я начала обустраивать мир вокруг себя. Составила список упражнений и делала их, чтобы согреться. Потом начала бороться, чтобы мне выдали ручку. Когда разрешили книги, я стала делить их на порции…
Есть еще один секрет, который помогает. Можно забрать будущее, настоящее может быть печальным, но прошлое отнять нельзя. Поэтому можно мечтать о нем.
О самом ценном
– Больше всего хотелось, конечно, вернуться домой. 10 месяцев меня не выпускали на улицу, я не чувствовала свежего воздуха. И я сидела и думала: первое место, куда я пойду, будет лес.
В первый же день заключения я поняла, что самое ценное на свете – это семья. Как это произошло? Мне «светило» 15 лет. Когда меня арестовали, моей бабушке было 83. И я поняла, что больше ее не увижу.
Но я вышла из тюрьмы через 1,5 года. И мои взаимоотношения с семьей в корне изменились. Это самый главный урок в моей жизни. Стоило ли оно того? Да.
Понимаете, когда мы молоды, мы все хотим быстрее-выше-сильнее, каких-то карьерных свершений. Но в заключении понимаешь, что все это неважно.
Спасибо моей стране за то, что она меня не бросила. Россия включилась в процесс быстро, уже через 2 дня со мной начали работать российские консулы. Благодаря им я смогла получить теплое одеяло – для кого-то мелочь, а мне это спасло жизнь. За меня трижды вступался Владимир Путин, Лавров, Мария Захарова.
Про Анну Чапман и Виктора Бута
– Меня часто спрашивают, похожи ли мы с Анной Чапман. Даже ФБР задавало мне этот вопрос. Да, мы похожи тремя вещами: мы обе женщины, у нас рыжие волосы и есть российское гражданство. Но я не выполняла никаких шпионских задач и не работала на разведку.
С Виктором Бутом (получил 25 лет тюрьмы за торговлю оружием – прим. автора) мы не родственники, несмотря на сходство фамилий. Но я знакома с его супругой и уверена, что ничего незаконного он не сделал.
Зато сходство с фамилией нашего президента не однажды обыгрывали американские СМИ. Они писали, мол, арестовали Бутину, а может быть, и Путину.
Про друзей
– У меня остались друзья в Америке, но мало. После ареста мои одногруппники рассказали «Вашингтон пост», что я всегда была какая-то не такая и «так они и знали». Единственный, кто остался моим другом, – это писатель Джеймс Бэмфорд. Он первым выступил в мою защиту и даже написал книгу про мою ситуацию, но ее уже 2 года не публикуют в Штатах. Моя книга там тоже запрещена.
Про американский менталитет
– В Америке высшей ценностью является закон, какой бы он ни был. А в России – справедливость. Мы всегда сделаем по-честному, а американцы этого не понимают.
В Штатах нет патриотизма как такового. Есть просто группа людей, которые вместе сожительствуют. Это главная разница, а все остальное можно рассматривать через эту призму
О работе
– Через несколько дней после возвращения в Россию меня нашла женщина, сын которой был в заключении во Франции. Она попросила о помощи. И я начала помогать, сначала им, потом следующим… Сейчас я веду телепередачу «Своих не бросаем», это серия образовательных видео, и являюсь членом Общественной палаты. Моя работа заключается в помощи соотечественникам, попавшим в трудную ситуацию за рубежом.
Случаи бывают разные. Самое тяжелое – когда наши девушки выходят замуж за иностранцев, рожают от них детей, а потом у них отбирают этих детей. Удачное решение здесь – скорее исключение, потому что на Западе нет такого правила оставлять ребенка с матерью. Но приведу хороший пример – россиянка Богдана Осипова, которая увезла детей к бабушке в Калининград, а затем попала в тюрьму в США. Ее посадил муж на 7 лет, но мы добились пересмотра дела. Теперь она дома, с детьми. Но, повторюсь, это исключение.
О том, как писался «Тюремный дневник»
– Что стало предтечей книги? Мой дедушка умер в 2011 году. Всю свою жизнь он вел дневники, и перед смертью попросил меня продолжить эту семейную традицию.
Писать я начала не в тюрьме, я вела дневник всегда. Еще до заключения у меня были две исписанные толстые тетради. И, оказавшись в заключении, я поняла, что не могу не писать. К моменту выхода из тюрьмы у меня было написано 1200 страниц.
Выйдя из тюремной изоляции, я попала в самоизоляцию. Возможно, именно поэтому книга так быстро увидела свет. Она вышла из печати в ноябре 2020 года, ровно через год после моего освобождения. Но это случайность, я не пыталась приурочить ее ни к каким датам.
Я не знаю, как пишут другие, но мне пришлось пережить каждый момент заново. Я переживала и во сне и во время работы. Сейчас со мной уже пятый тираж «Дневника».
Где купить «Дневник»
– Я надеюсь, что в любом магазине.
(Как добавила директор Герценки Наталья Стрельникова, в библиотеке «Дневника» пока нет, но он уже заказан. Пока что можно прочитать электронную версию на «ЛитРес»).
Про Киров
– Я давно мечтала поехать в Киров, так как вы сердце России и ее православный центр. Кто знает, оказалась ли бы я здесь, если бы не эта тяжелая ситуация.
Да, Киров не граничит с Америкой. Но здешняя молодежь сохранила способность думать. Ни в одном регионе я не встречала настолько начитанных студентов. Надеюсь, мне удастся поближе познакомиться с вашим городом, посмотреть художественную галерею, попробовать кировскую «молочку»…
Здесь столько всего уникального! Трех дней мне, наверное, не хватит. Я надеюсь, что я еще вернусь. Очень надеюсь.
Фото автора
