Посетителей в тот день в залах художественного музея было немного. Не случилось и экскурсий. Только старушки-смотрительницы прилежно выполняли своё дежурство, посиживая на вечном посту – администраторских стульчиках вдоль стен. А потому наш разговор с художником Владимиром Муллиным на банкетках тёмного дерева в доступной близости от его масштабного по размерам живописного полотна никому особо не мешал…
От его картины исходили мягкий душевный свет и волнительное тепло. Тепло раннего солнечного утра. Тепло просыпающейся природы с лёгким туманцем над земной поверхностью. А ещё – добрая мощь и непреклонная сила чувствовались в скоплении людей, идущих по вязкому глинистому просёлку за крестом и золотыми хоругвями, за иконой Николая чудотворца.
– Великорецкий крестный ход… Пожалуй, столь сильного потрясения я прежде не испытывал… – откровенно признался в нашем разговоре Владимир Муллин. – Конечно, я знал, что есть ход на реку Великую, но видеть до 1998 года не видел. Тогда в селе Великорецком организовали всероссийский пленэр. Работали мы почти месяц, а по завершении пленэра должны были застать прибытие в село паломников. То, что я увидел, поразило. В первую очередь, конечно, некая смесь веков: восемнадцатого, девятнадцатого, двадцатого. И то, что люди шли какого-то иного формата. В обычной жизни таких встречаешь нечасто. И лица у них были другие…
Под впечатлением я несколько лет делал картины на эту тему. Их получилось три. Первая – эскизного, пробного варианта. Две – умозрительные, как это мне виделось со стороны… Но потом один из моих приятелей, который ходил много лет в крестный ход, на мой вопрос о картинах: «Ну как?» – сказал: «А ты сам сходи!
Тогда и почувствуешь, что и как нужно делать…» И когда я в 2004 году первый раз прошёл крестным ходом, у меня всё поменялось. Собственно, и композиция на выставленной картине – из первого хода.
По матери корни у Муллина вятские. Все родственники по этой линии – люди верующие, а дедушка в довоенное время был даже отдан в монастырь. Да и дед по отцу до конца жизни служил в церкви. Потому и отношение к православию у художника трепетное, внимательное, не как дань некой моде.
В первый раз он шёл в начале крестного хода, старался быть непосредственно за иконой. Это, как утверждают знающие люди, непросто. Но какой-то особой цели художник перед собой не ставил. Просто хотелось посмотреть православное действо изнутри.
– У меня при большом количестве людей, которые написаны в первых работах, не получалось общности толпы, грандиозности людского собрания, – говорит Владимир. – Я и численность увеличивал, и как-то загибал ход, и по взгорьям крестоходцы у меня шли – всё было не то. А как сам сходил в первый раз – сразу сложилась работа. Только я её не сразу начал делать. Сходил во второй раз – в 2005-м…
Великорецкий крестный ход того года памятен многим. Три дня сплошного дождя до Великорецкого, два дня страшной жары на обратном пути в Вятку – разве такое забудешь?
– Утром 2 июня я прилетел в Москву из Франции. третьего числа – в Киров, поезд «Вятка» тогда рано приходил, – вспоминает художник. – А дом у меня – по пути хода. С одной стороны – сплошной стеной льёт дождь, с другой, чувствую: надо идти. Надо и всё! Не знаю, почему, но надо. Собрал рюкзак по-быстрому – крестный ход уже на Казанской. И пошёл… Такого крестного хода не было никогда. Кто ходил – знает. Промокло насквозь всё. Как в армии – носки сушил под мышкой. По-другому – никак… Помню, передо мной шла группа ребят – совсем молоденькие, лет по 17-18. И у девочки на кофте – Эйфелева башня. И написано: «Париж». Одета очень легко. Вот я и подумал: не дойдёт! Но самое удивительное, что она и до Великорецкого дошла и обратно в Вятку вернулась… Ливень заставил – ребята и укутались, наплели на себя всё, что возможно, скупили весь полиэтилен. И я первым купил в деревенском магазине скотч, который там прежде никто, наверное, не покупал, заклеил прорехи своего плаща, что осталось – отдал другим. Другие увидели – классно! Тоже заклеились… Вот это состояние памятно: когда в принципе не хотелось показывать, что тяжело. Состояние радости какой-то. Даже сложно сказать… И почему-то потом картина хорошо писалась, когда были в твоей жизни три дня дождя до Великорецкого. Только непосредственно в селе тогда солнце выглянуло. Помню, ещё в Горохове было чуть-чуть просветление. Дождь немножко успокоился. Буквально на полчаса. И один мужчина, сидевший рядом, сказал: «Я женщинам и детям, которые идут в этом крестном ходу, дал бы краповые береты…»
Идею выставки «Большая картина» Владимир Муллин вынашивал давно. Но когда она состоялась и все работы были размещены, подумал: «Над темой крестного хода надо ещё поработать. Но несколько в ином направлении…» Сегодня у него уже есть пара-тройка эскизов, совсем новых, которые, возможно, будут понятны только тем, кто ходил.
– К сожалению, у нас очень многие темы испортили пошлым подходом. Настоящего очень мало. А когда настоящего мало, то и это настоящее воспринимается как нечто искусственное. Словно ты специально хотел «попасть во время»… Переубедил меня в этом приехавший в гости ректор Суриковского института Анатолий Любавин, который сказал: «Делай! Плевать, кто там чего и как испортил. Ты же понимаешь, что и о чём ты сам пишешь. Всегда найдётся зритель, который тоже понимает, о чём идет разговор. Если, конечно, ты честно работал. А, если хотел попасть в волну, чтобы на ней подняться, это будет действительно ерунда…»
– Когда заходит разговор о работах художников, я задаюсь вопросом: зачем? Зачем ты это делаешь? – говорит Владимир. – Вот и по работе «Утро крестного хода» я адресую вопрос уже к себе. Зачем?.. Не хочу ударяться в пафос, но скажу, что в моём понимании крестный ход – это, пожалуй, одно из самых первых, чем может гордиться Вятская губерния. Вообще, за все века. Это то, что не должно прекращаться. Вот прекращалось пару раз ещё в далёкие времена, и какие большие беды сразу случались на нашей родине… Ход – это такая концентрация духовно сильных людей в одном месте и в одно время!.. И я мало знаю таких событий, чтобы люди добровольно, без рекламы, без принуждения, без какого-либо тщеславия собирались и шли. Ежегодно. Многие сотни лет… И я уже не беру Вятку – это же на уровне России: нигде ничего подобного нет. С кем ни разговариваешь – ничего подобного и близко нет. По традициям, по временному отрезку, по огромному количеству километров, по массовости. По духовности… Как же об этом не говорить, не писать?
Фото автора
Кстати
Картина большого формата «Утро крестного хода» была закончена в 2012 году. Но Муллин практически никому её не показывал. «Живьём» её видели очень немногие.
