В этот тулуп во времена гужевых передвижений облачались, отправляясь в зимнюю командировку, и Иван Филимонов, и Афанасий Кодачигов, и, конечно, знаменитый очеркист-писатель Николай Фёдорович Васенёв, начавший работать ещё в «Вятской правде».
«Родился в 1906 году в городе Советске (тогда – слобода Кукарка), – писал Николай Васенёв в автобиографии. – Воспоминания детства у меня прежде всего связаны с природой. А вокруг Советска она замечательна – там много рек, лесов, лугов. Мне кажется, нет в окрестностях города такого уголка, где бы я не побывал. А сколько было происшествий, приключений!»
Любовь к природе, учёба у художника С.А. Вшивцева привели его в художественный техникум, а затем в пединститут. Однако в 1931 году, после того как газета напечатала первый его рассказ, он посвятил себя литературному делу. В 28 лет издал первую книгу «Инженеры».
Пожалуй, самым мощным прорывом очеркистики в краеведение после «Вятских записок» Всеволода Лебедева явилась книга Николая Фёдоровича Васенёва «На берегах Вятки». Её бы нынче назвали бестселлером. Ведь ею зачитывались не только школьники, учителя, краеведы, но и все, кому лестно было узнать о красоте родных мест, о людях, живущих на берегах реки, чьё имя носила губерния, равная по территории западноевропейской стране, получить ответ на вопрос: какие же мы, вятские?
Книга эта была плодом многолетних скитаний разъездного корреспондента Васенёва. Николай Фёдорович побывал в самых укромных уголках области, первым написал о Кайской республике, а уж вниз и вверх по Вятке проплыл не один десяток раз. Знал всю её от Нагорска до Соколок, да и в Пудеме, у истоков, побывал. Причём всё это было пропущено через душу и сердце автора, который коротал ночи у костра, когда пароход сидел на мели в летние маловодные месяцы. Кормил комаров на переправах.
Отсюда тёплые рассказы о речниках: бакенщиках, лоцманах, водолеях, о жителях будущих городов Кирово-Чепецка, Сосновки, Нововятска, в то время безвестных посёлков. Для многих читателей рассказы о родных местах были открытием. Недаром книга с дополнениями переиздавалась трижды и постоянно находила новых читателей, успевших подрасти за очередную пятилетку.
Николай Фёдорович обладал даром общения с людьми, прекрасным литературным зрением и слухом. В его рассказах и очерках множество зорко подмеченных деталей, народных выражений. Он был прост и доступен в любой компании, никогда не стремился
к должностям и чинам. Правда, старожилы журналистики помнили легенду о том, как Васенёва после очередной опустошительной чистки редакции сделали редактором. Приняв пост, он подчиняться давлению сверху не стал, а когда попытались его прижать, легко расстался с руководящим креслом. Редакторство длилось всего один день, но заместителем редактора отработал много лет.
О многом написал Николай Фёдорович, но были и запретные страницы в биографии, о которых он рассказывал только устно. По облыжному обвинению был он перед войной арестован по 58-й политической статье. И надо же было так случиться, что попал он в одну камеру с прохиндеем, о котором опубликовал в «Кировской правде» фельетон. Тот обиду помнил, считал, что за решётку попал из-за Васенёва, и пообещал «пришить курву-газетчика».
Спасла Николая Фёдоровича писательская известность и человеческая отзывчивость. Тюремный фельдшер, любитель творчества Васенёва, узнав о грозящей расправе, признал его больным и не пустил с этим этапом.
Когда обвинение было снято, Николай Фёдорович, выйдя из тюрьмы, поспешил в любимую редакцию. Здесь его закадычный друг Леонид Шишкин сделал редкостный портрет писателя: Ник Вас с чёрной бородой, которая очень шла к его живым умным глазам. Когда снимок был готов, Николай Фёдорович смахнул бороду бритвой, и больше никто не видел его с этим украшением.
Я впервые увидел прославленного прозаика в 1964 году. Кажется, это было уже после выхода книги «На берегах Вятки». На «Литературном четверге» читал Николай Фёдорович новые главы книги об академике Рудницком. В сапогах, брюках галифе – в полувоенном журналистском костюме тех лет – держался он довольно воинственно и легко справился с критиками, придиравшимися не по существу, а с серьёзными замечаниями согласился.
Быстрое и лёгкое перо Николая Васенёва сделало известными многих заслуживающих этого людей: председателя вожгальской коммуны «Красный Октябрь» Петра Алексеевича Прозорова, лесоруба Николая Кривцова, ставшего лауреатом Сталинской премии, академика Николая Васильевича Рудницкого и многих других. Почти каждую неделю «Кировская правда» давала очерк или рассказ Васенёва. Многие занимательные эпизоды, любопытные характеры, не попавшие в очерки, он использовал в рассказах, которые по достоверности событий и деталей были близки к так называемым невыдуманным историям.
Друзья, пользуясь добродушием Николая Фёдоровича, оттачивали о него своё остроумие. В эпиграммах обязательно присутствовал лейтмотив: «Ник Вас. Он пьёт не квас». Однажды, разыграв Васенёва, ответственный секретарь Борис Поперёков, сказал, что тот, будучи подшофе, якобы послал редактора куда-то ниже спины. Опасаясь последствий, Николай Фёдорович ушёл на бюллетень, тем более, что чувствовал себя неважно. У него осталось после операции одно лёгкое, и он ходил в больницу «поддуваться». Оказавшись на бюллетене, Васенёв написал детскую повесть «Тайна
большой сосны», которую напечатала с продолжением газета «Комсомольское племя». Просто болеть и не заниматься делом он не умел.
Иногда в смешные истории он попадал по собственному почину. Как-то, возвращаясь из Котельнича, очутился в Москве вместо Кирова. Сел не на тот поезд. Оказавшись без копейки на Курском вокзале, приуныл. А потом вспомнил, что есть у писателя спасительная организация – Литфонд – и отправился на Беговую. Поэт Яков Шведов, возглавлявший Литфонд, обогрел, обласкал, выдал ссуду, и Николай Фёдорович с комфортом вернулся домой, имея запас денег и впечатлений . Однако денег чаще не хватало. Не велики были журналистские и писательские заработки, хотя жил Ник Вас весьма скромно. И книги не толсты, и гонорар не толст. Да что об этом толковать. Извечная болезненная тема.
Помню, на писательском собрании обсуждали участие литераторов в общественной работе. Острый на язык Исаак Шур решил уесть Васенёва, избранного членом комитета защиты мира, и спросил, почему тот не участвует в работе такого полезного органа.
– Как не участвую? – возмутился Васенёв. – Войны нет, значит, борюсь за мир.
Николая Фёдоровича связывала долголетняя дружба с литераторами старшего поколения: Львом Лубниным, Леонидом Дьяконовым, Константином Алтайским, Степаном Шиховым, Вячеславом Колобовым, Михаилом Решетниковым, Алексеем Мильчаковым, и, конечно, о каждом из них хотелось ему написать. Но до мемуаров он так и не дожил, хотя мы знаем, что в тридцатые годы был он участником всех писательских конференций, объединений, встреч. Но главное, он не переставал работать. С начала тридцатых годов вплоть до 1977-го, когда Николая Фёдоровича не стало, он печатался во всех литературных сборниках и альманахах. Кроме книг «Инженеры» и «На берегах Вятки» вышли записки журналиста «Обновлённый край», «Рассказ об одном колхозе», «Омутнинские лесорубы», «Селекционер Рудницкий», «Племя пытливых», сборники новелл «Жизнь», «Сторона родная», «Люди в пути», книги для детей «Тополёк» и «Тайна большой сосны». За год до смерти, в 1976 году, Васенёв выпустил сборник рассказов «Встречи на дорогах». Он был большой труженик, считал многописание достоинством и следовал правилу: ни дня без строчки.
Владимир Ситников
