По предварительным прикидкам первого полугодия нынешнего года, доходная часть бюджета области выросла в сравнении с аналогичным периодом прошлого года на двенадцать процентов.
Расходная, коль учесть все привходящие, тоже подросла, но лишь на 4 процента. От многого безусловно необходимого администрации области приходится пока отказываться: долги понуждают. Да и на таком рубеже удалось удержаться потому, что перекрыли ряд каналов традиционного разгильдяйства и воровства. Как в том детском фильме про Давида с Голиафом: один привычно ворует электродвигатель с завода для своего огорода, а другой (новичок, не втянутый в систему) возвращает ворованное обратно на завод.
По общедоступной статистике прошлых лет «добытчиком», этаким «кормильцем» был в основном город Киров: 62 процента поступлений в областной бюджет. Остальное… «размазывалось» на крупные муниципальные образования. Что же до районов… 49 районов в обозримом прошлом сами-то не сводили концы с концами. Красивые, умные, работящие люди, неисчислимые природные богатства, достойное экспонирования на ВДНХ сельское хозяйство, вековые традиции организации уникальных отраслей промышленности – а себе на жизнь заработать не могут. Парадокс? Колдовство? Объективная обыденность современной России?
Управление недвижимостью
Как уже говорилось, на середину прошлого года 62 процента поступлений в бюджет обеспечивал город Киров. Много это? Мало? Считалось, что перед администрацией города нужно уважительно снимать шляпу: все бы муниципальные образования работали с такой эффективностью – область бы горя не знала. И, казалось бы, уж если кого и упрекать в иждивенческих настроениях (равнодушии, самоуспокоенности), с кого и начинать борьбу за доходную часть бюджета, так уж явно не с Кирова.
У исполняющего обязанности вице-губернатора Константина Мищенко в первые месяцы работы привычный взгляд на сложившиеся обстоятельства тоже глаз не резал. Он потому и привычный, что ни один из руководителей – района ли, города ли – не протестовал, не предлагал революционных преобразований, не сетовал на то, что при нашем-то богатстве да такая бедность…
– И что же, Константин Васильевич, послужило «соринкой в глазу»?
– Сам пока ещё не могу точно сформулировать отправную мысль, – принимает предложение легко говорить о сложном К. Мищенко. – Ну, 60 и 60. Привыкли. Больше не ждём, меньше не позволим. Мы весь прошлый год посвятили жёсткой борьбе с «утечками». Миллиардные «дыры» – это казалось главным направлением борьбы.
О чём тут ещё думать и спорить? И вдруг однажды меня как будто кто-то спросил: а сколько он, город Киров, должен бы зарабатывать? Не сколько зарабатывает, а сколько недорабатывает? Что в нём вообще является объектами недвижимости, объектами, стало быть, налогообложения и управления?
– Эка невидаль… Вопрос первокурснику. Откройте статданные там… или справочник… Узнайте, в конце концов, у специалистов отраслевого министерства или учёных с соответствующих кафедр вузов!
– Смешно, да? Вы, скорее всего, уже догадались, что ответов на подобные вопросы нет не только в Кирове, их нет ни в одном из городов России. Даже методики исчисления той конечной суммы, которой мы целой командой вот уже несколько месяцев доискиваемся, не существует в природе.
– Стоп, Константин Васильевич, остановитесь на секунду. Само по себе понятие «управление недвижимостью» может считаться отраслью знаний? Точно такой же отраслью знаний, как добыча рыбы в океане или урана с радием, выращивание леса или риса, маркшейдерское дело или ведение государственного кадастра объектов недвижимости. Или даже не просто отраслью знаний, но одним из направлений науки? Наука как таковая в Москве ли, Кирове ли наличествует? Так возьмите университетский учебник, откройте соответствующую главу…
– Взяли. Открыли. Прочитали – всё понятно. Взяли карту города Кирова или территорию любого из районов – понятно далеко не всё. Вот, к примеру, на карте города обозначены два стоящие рядом объекта недвижимости. Известно, что с одного казна получает пятьдесят рублей за квадратный метр, с другого – 70 копеек. Почему?
– А с третьего?
– А про третий – не надо удивлённых восклицаний! – вообще нет сведений.
– Объект-то есть?
– Объект-то ещё как есть! Сведений о нём нет. Ну и денег в бюджет, естественно.
– Ну хоть в одном повезло: уж кому и следовало «споткнуться» об эту проблему, так это вам. Сколько лет вы, Константин Васильевич, профессионально занимались и государственным кадастром недвижимости (ГКН), и единым государственным реестром прав (ЕГРП), и вот уже второй год находящимся в состоянии «рождения» единым государственным реестром объектов недвижимости (ЕГРОН)? Вы занимались этим не только в Краснодарском крае и в городе Сочи, но и в ряде других регионов. И что? Нигде не осеняло идеями?
– Напомню, чтобы не было двойного прочтения: мы работаем целой командой под руководством Игоря Владимировича Васильева. И каждый на своём участке стремимся к единой цели. Мой участок – управление недвижимостью. Той недвижимостью, которая может либо озолотить Вятский край, либо просочиться меж пальцев…
То, чем я занимался до сих пор, была холодная констатация, регистрация тех сведений, которые граждане (или юридические лица) желали зарегистрировать. Правда, помимо этого я ещё в городе Сочи, будучи первым заместителем главы города, отвечал за доходную часть бюджета. Как своеобразный «учебный класс» – очень важный этап в жизни. А вот управлять недвижимостью мне поручили впервые. Да, базовые знания пригодились в полной мере. Но сами по себе знания о правилах ведения кадастра есть только инструмент для аналитической деятельности. Действуя от лица кировчан, стремясь понять, как же можно в кратчайшие сроки улучшить их жизнь посредством роста объема поступлений в бюджет, я впервые осознал необходимость создания информационной системы, позволяющей эффективно хозяйствовать там и тем, где и что у нас уже есть. «Эффективно» в данной конструкции есть определяющее слово.
Необходимость информационной системы, прямо влияющей на степень культуры, компетенции власти вообще, давно уже осознали практически в каждом из регионов страны. Управленческая ли логика того требует, ментальность ли, экономические ли факторы, но из процесса управления недвижимостью следует вообще исключить «человеческий фактор». Мы все отчётливо понимаем, что это и есть «благодатная среда» для коррупции. Логика требует признать как данность тот факт, что в третьем тысячелетии от Рождества Христова в городе Кирове, как и в любом другом городе России, не может быть ни одного объекта недвижимости, подробные сведения о котором «отсутствуют» для налоговиков и статистики. По любой из «уважительных причин». А коль не может – надо срочно исправлять ситуацию.
И мы «засучили рукава».
Детальная проработка данной идеи, подбор базовых государственных информационных ресурсов, в которых уже содержатся или должны содержаться все необходимые сведения об объектах и субъектах правоотношений а также суммах налогов либо аренды, уплаченных за владение. Затем, как вы уже догадались, очень просто построить формулу экономической эффективности руководителя территории в части управления недвижимостью. И это отнюдь не забота одного какого-то ведомства. Условно говоря, и Росреестр обязан ощутить себя вовлечённым в процесс «ревизии богатств», и администрация города Кирова за каждый день «выпадения» любого из объектов недвижимости из поля зрения тех же налоговиков обязана нести поимённую персональную ответственность, и сами налоговики не должны считать себя над битвой. Заметьте, ни копейки на приобретение дорогостоящего программного обеспечения! Только то, что государство уже создало для всей страны!
– Но мы ведь с вами, ведя речь о заботах действующего правительства Кировской области, говорим не только о городе Кирове и не только об управлении недвижимостью? Вас разве не столь же беспокоит, к примеру, проблема уплаты НДФЛ?
– Хотите дать читателю возможность перевести дыхание? Предлагаете «перескочить» с темы на тему? Хорошо, давайте так.
Ох, эти «глупые» китайцы!
– У меня, Константин Васильевич, всё не выходит из головы пример с китайцами в Подосиновском районе. Почему эти заготовители леса, посланцы Поднебесной, приехав из страшного далёка, дают за кубометр березового кряжа 7 тысяч рублей, а свои переработчики больше двух с половиной тысяч даже не предлагают? Это не экономическая ситуация?
– Специалисты говорят, что дело как раз в социальной сфере конкретного района. В её запущенности, перезревших проблемах. Свои лесопереработчики, купив у заготовителей лес по две тысячи за кубометр, выступают потом гарантами решения социальных проблем для жителей того же Подосиновского (читай – любого лесного) района.
– Получается, что от носа до хвоста – шесть метров, а от хвоста до носа – восемь? Если я, глава района, продам покупателю кругляк за 7 тысяч, то, имея «лишних» 5 с каждого кубометра, я свои районные социальные проблемы и без благодетелей-переработчиков решу. Нет? Я не прав? Или все это видят, но делают вид, что ничего не замечают? Может быть, лесные спецы просто не готовы пока «на баррикады»? Может быть, им и так хорошо? Чуть перекрыли каналы воровства, чуть дороже продали на аукционе, вот и ладушки?
– Сложнейший вопрос, многовекторный, «многоэтажный». И в силу этого приоритетный. Лес, что тут долго рассуждать, это наше достояние, это наш сегодняшний и завтрашний день. Думаем ли мы в данном направлении, не упускаем ли время и возможности? Думали и думаем. Не всё так просто. Не открою секрета, если скажу, что мы уже занялись, параллельно с работой над информационной системой по экономической эффективности объектов недвижимости, проработкой идеи по социализации вятского русского леса.
– Идеи? Вы сказали «идеи»? Есть ли поле для генерации идей там, где опыт заготовки леса исчисляется веками? Разве специалисты лесного министерства могут хотя бы чего-то не знать про заготовку леса? Доктора наук – лесоводы, Герои Соцтруда – лесорубы, дети лесников и лесничих, родившиеся, выросшие в родном лесу… Какая им ещё нужна идея для организации собственного дела и всей своей жизни?
– Всё так, всё именно так. И всё, по нашей оценке, поставлено с ног на голову. Вот для начала попробуйте ответить на несколько «упрощённых» вопросов. Почему лес в том же Подосиновском районе (остальные лесные районы ни в чём не отличаются) пилит кто угодно, а не только жители этого района? Не покупает, подчеркну, но приезжает чёрт-те откуда, грубо заходит в чужой лес и пилит без оглядки на что бы то ни было?
– Ну, это просто… Кто купил на корню или взял в аренду – тот и пилит…
– А почему этот покупатель не может быть (недолжен быть?) поставлен перед фактом возможности приобретения круглого леса любого сортамента только и исключительно на нижнем складе? Он хотел купить лес? Ему и надо продавать лес без права заготовки. Все обязаны понять: в лес с пилой или на технике не имеет права въехать никто вообще, за исключением бригад, составленных из жителей района. Заготовка леса, лесоустроительные работы, содержание питомников, противопожарные мероприятия: всё это есть рабочие места только для жителей района.
– С наукой, жителями районов, кировчанами вообще посоветоваться намереваетесь?
– Ещё как! Вот прошу всех кировчан считать данную публикацию приглашением к разговору. Письма присылать хоть в редакцию, хоть в администрацию области.
– Вы правы, Константин Васильевич, что-то такое у меня крутится в голове уже, наверное, полвека. Когда-то давно один наш известнейший кинорежиссёр снимал в том числе и в Италии сцены известнейшего фильма. И предложил нашему общему другу «прокатиться» туда на съёмки в качестве осветителя. Заманчивое предложение! Ударили по рукам, но… Но потом узнали, что отраслевой профсоюз киношников в Италии подобного толка работу отдаёт только итальянцам. Актёров вези из России сколько угодно, а вот рабочих – не моги.
– Что-то в этой аналогии безусловно есть…
– А потом я побывал в стольких леспромхозах Урала и Сибири, что можно делать любые обобщения и выводы. Главный вывод: в лесу работают только те, кто там живёт, для кого окрестный лес не просто «много деревьев», шабашка или доходный бизнес, а родина, завтрашний день для детей и внуков. В силу этого бригады, составленные из местных жителей, будут вести себя на делянках так, как вели родители, дедушки с бабушками, предки вообще. Члены бригад лесорубов и жилища себе станут ставить такие, за какие в лесном селе или поселке хотя бы перед китайцами не было бы стыдно: минимум на век или два, минимум на пять-семь ребятишек, стариков, кумовьёв, приехавших в гости… Молодёжь, окончившая школу в районе, в институт станет поступать с прицелом на возвращение домой и красивую работу дома. Мне доводилось в леспромхозах – в медвежьих углах Сибири – бывать в музыкальных школах, какими не побрезговал бы областной центр, спортзалах, столовых, затыкающих за пояс рестораны.
– Вот вы и обосновали наши предварительные наметки. Мы намерены тесно подключить к данной работе науку, проверить всё до последней запятой, обосновать каждый свойшаг. Но я уже сейчас вижу, насколько иначе будет чувствовать себя руководитель администрации района, если у него появится достаточно престижных рабочих мест и серьёзный бюджет. Ему не надо будет «ходить на поклон» к кому бы то ни было в поисках банки краски или сотни пар простеньких лыж для школьной секции. Район живёт лесом: заготавливает и поставляет на нижний склад. Деньги за эту часть деятельности по заготовке леса – районные. Распределяются в строгом соответствии с бюджетным законодательством, но львиная доля профицита – районная. Население района само обеспечивает приемлемый уровень своей жизни: как поработаешь, так и больницу со школой организуешь.
– Напомните, когда у вас руки до леса, суть объекта недвижимости, дойдут?
– Уже дошли. Сейчас систематизируем имеющуюся информацию, размещаем её в нашей геоинформационной системе и с осени начнём претворять в жизнь на примере нескольких районов.
Окончание материала будет опубликовано на следующей неделе.
