На жалованной грамоте, на гербе Витбергов изображена на центральном поле белая гора – символ твёрдости и веры. А может быть, этот рисунок символизировал храм-памятник, который должен был возвыситься над древней столицей? Или просто сделан живописный расклад имени: Вит – белый, берг – гора? Как знать, как знать…
«Он боролся ещё 10 лет»
На Вятку Александр Лаврентьевич Витберг прибыл в двадцатых числах октября 1835 года. Один, без семейства. Погружённый в тягостные думы.
«Свинцовая рука царя не только задушила его гениальное произведение в колыбели (проект храма Христа Спасителя. – В.Б.), не только уничтожила самое творчество художника, запутав его в судебные проделки и следственные полицейские уловки, но она попыталась с последним куском хлеба вырвать у него честное имя, выдать его за взяточника, казнокрада. Разорив, опозорив А.Л. Витберга, Николай сослал его в Вятку. Там мы встретились с ним, – писал о прибывшем архитекторе А.И. Герцен.
– Два года с половиной я прожил с великим художником и видел, как под бременем гонений и несчастий разлагался этот сильный человек, павший жертвою приказно-казарменного самовластия, тупо меряющего всё на свете рекрутской меркой и канцелярской линейкой».
Впрочем, как отмечал Александр Герцен, нельзя было сказать, что Витберг легко сдался. Архитектор отчаянно боролся целых десять лет. Приехал в ссылку ещё в надежде одолеть врагов и оправдаться. Приехал готовый на борьбу – с планами и предположениями…
Рисунки для тренировки руки
Появление в провинциальном городе знаменитого строителя храма Христа Спасителя местным населением было встречено с повышенным вниманием и любопытством. Хотя сам архитектор никакой общественной активности не проявлял: поселившись попервоначалу в доме вдовы Леушиной на Московской улице, жизнь вёл скромную, уединённую, законопослушную. И ничем не противостоял указу Вятского губернского правления от 30 ноября, коим всем присутственным местам и лицам давалось знать, «что находящемуся здесь на жительстве надворному советнику Витбергу служба воспрещена с не определением в оную впредь, с недопущением к дворянским выборам и ходатайству по чужим делам, принятию доверенностей, сочинению просьб и других бумаг по оным…»
По-прежнему долгими часами продолжал в кабинете вдохновенную работу над совершенствованием своего уникального проекта – не верилось, не допускалось мысли, что его храм никогда не будет построен. А ещё вступал в задушевные, откровенные разговоры со своим молодым другом Александром, с которым общими усилиями следующим летом они даже составили несколько объёмных тетрадей записок-воспоминаний… Порой и искусство рисовальщика нет-нет да вспоминал.
Зима на очередной 1836 год выдалась на Вятке снежной и метельной. Вот и набросал однажды для души и тренировки руки в два карандаша совсем нехитрый сюжетец: надворный флигелёк с крылечком, ветхие сараи и крытые драньем дровяники – всё-всё занесённое снегом…
Проект для Александровского сада
За два месяца до приезда ссыльного архитектора в конце главной городской площади, около присутственных мест был открыт публичный Александровский сад с шоссированными дорожками, с готической беседкой на главной аллее, с величественной ротондой на высоком берегу, откуда открывался живописный вид на ближайшее заречье. Южная сторона его не имела ограждений.
По постановлению строительной комиссии проектом входной группы для такой ограды призван был заниматься губернский архитектор. Но с подобным же предложением губернатор Тюфяев обратился и к Витбергу, с которым они нередко совершали совместные прогулки. В итоге Главное управление путей сообщения и публичных зданий рассматривало сразу два проекта, и «по вкусу и по правильности» отдало преимущество работе знаменитого художника.
«Портал был выполнен в стиле суровой дорики: два массивных пилона держат массивное перекрытие, между пилонами – две дорические колонны, пространство между колоннами и столбами заполнено чугунной решёткой.
Сильно выступающий карниз делит перекрытие на две части. Между триглифами под карнизом вписаны характерные для ампира скульптурные веночки…
Как единое целое с порталом вправо и влево от входа идёт чугунная решётка, отделяя весь сад от площади. Она (решётка) покоится на невысоком прямом цоколе, поддерживающем колонны, идущие по всему фасаду. В каждом разделе, между колоннами, – по тринадцати вертикально построенных тонких чугунных стержней, придающих архитектурному решению прозрачность, лёгкость и изящество…»
Однако, утверждая этот проект, столичное начальство высказало большое сомнение в наличии в Вятке искусных мастеров, способных исполнить всё в точности и правильности. Но у вятского губернатора никаких особых раздумий и опасений не было – уже в апреле 1837 года при поддержке купца Павла Гусева он ведёт активные переговоры об отливке решётки с конторой Холуницких заводов…
Вятские адреса архитектора
Полгода без малого длилась разлука архитектора с семьёй: по мартовской ранней распутице да с немалыми происшествиями прибыла наконец из Москвы Авдотья Викторовна с детьми, младшенький из которых – Виктор – совсем грудной. Пришлось подыскивать новый адрес, попросторнее площадью – поселились сначала на Спасской улице, напротив губернаторского дома.
Когда же закрутилась суматошная суета подготовки к приезду наследника престола, ещё раз сподобились на переезд – на этот раз на нижний этаж дома Аршауловых, Петровичей, что на Владимирской улице.
Этот адрес и стал настоящей вятской академией на всё оставшееся время ссылки. Здесь давал Витберг уроки живописи талантливому самоучке Дмитрию Чарушину, здесь работал над проектом «вятской публичной библиотеки, музеума и прочих помещений», здесь набрасывал портреты хороших знакомых и приятных в общении людей…
И когда городской глава Василий Аршаулов высказал архитектору пожелание общества иметь для сооружения собора Александра Невского приличествующий обету проект, именно здесь, на Владимирской, в кабинете с шашечницей стола возле дверей и карандашным зимним ландшафтом на светло-сиреневой бумаге, выполнил Александр Лаврентьевич первые эскизные наброски…
