Юрий Авдеев продолжал снимать до последних дней. Говорил, что не имеет права остановиться.
– Пока я могу снимать, считаю кинодокументалистику не только своим правом – обязанностью. Что же: я заряжался-заряжался, семьдесят с лишним лет прожил на свете… И вот, когда зарядился и во мне аккумуляторы не разряжены, остановиться?.. Нет.К тому же я должник. Должник перед вятскими учёными и крестьянами, про которых лежит отснятый материал. У меня долг перед священником, у которого мы венчались с моей супругой и про которого надо тоже успеть рассказать. Православный священник в Адлере.Наш вятский уроженец – отец Флавиан, выпускник Омутнинского медицинского училища и духовной академии, – говорил Юрий Дмитриевич в большом интервью накануне юбилея(своего75-летия, которое он юбилеем просил не считать). – С меня ещё фильм про Заполярье, куда на работу отправилась команда из кировского «Радиотехника», и про Муром, откуда родом Илья Муромец – тоже мой герой.
Полдня – на интервью
С Авдеевым мы договорились о примерно часовом интервью. А проговорили, неожиданно для меня, целых полдня. Потому что дома у Юрия Дмитриевича, где он назначил встречу,ждали не только хозяин, горячий чай и рыжий кот, но ещё и настоящая гора видеокассет. «Я решил, что нашу встречу с тобой – хочешь ты того или не хочешь – мы построим так: некоторые фрагменты из фильмов, снятых в последние годы, я тебе покажу. И это даст возможность прокрутить то, чем я жил, чем занимался, чем болел. Не гриппом болел – героями новых фильмов», – сказал Авдеев. И потом, по ходу разговора, включал избранные отрывки из своих самых новых работ – о кладбище уранового рудника, о профессоре Тинском, о заводе «Лепсе» и о цифровом ТВ.
Конечно, снимать кино стоило и о самом Юрии Авдееве. Ребёнок военного времени, испытавший ужасы Великой Отечественной на оккупированной территории под Курском. Немецкий солдат ставил его к деревянному забору, а сам отходил с пистолетом на некоторое расстояние и упражнялся в стрельбе. Три пули продырявили доску прямо над головой маленького Юры.
– Когда отец после войны вернулся домой, мама показала ему следы от этих выстрелов и говорила: «Смотри, каким Юрка был в 1942-м», – рассказывал Юрий Дмитриевич. – А вообще, я в буквальном смысле этих слов жертва войны с семи лет. У меня осколок сидит возле зрительного нерва до сих пор. Фашисты, когда отступали, подбросили игрушку – бабочку. Она взорвалась в руках у моего товарища, прижавшего её к себе. Во мне осталось семнадцать дырочек. Жизнь мне спас маршал Рокоссовский. Разрешил взять в одну машину с тяжелораненым офицером. Нас чуть не по линии фронта везли. Дорогу до Москвы не помню.А вот как возвращались назад, забыть вряд ли получится.Часть пути ехали на лошади, и что-то на меня вдруг нашло, я истерику устроил, чтобы меня на землю с телеги ссадили. И на какой-то горке, как только меня ссадили, лошадь вдруг страшно понеслась вниз, закувыркалась, кубарем пошла, ломая телегу… Значит, есть у меня (был и есть) ангел-хранитель, если я – вот он! –живой и кому-то ещё нужен.
«Не прогибайся!»
С маршалом Рокоссовским, спасшим ему жизнь, Юрию Авдееву, кстати, потом довелось однажды встретиться.
– Это произошло совершенно случайно, – вспоминал Юрий Дмитриевич. – Константин Константинович приезжал в Курск по случаю юбилейной даты битвы. Я оказался рядом на трибуне, протиснулся и говорю: «Хочу вам поклониться! Я вам обязан жизнью». А он: «Если бы я кланялся всем, кому благодарен, я бы уже давно был горбатым. Не прогибайся!»
Для Юрия Дмитриевича эта фраза стала одной из определяющих в жизни. Как и другой любимый афоризм:«Сегодня – это первый день оставшейся нам жизни».
– Каждый следующий миг непредсказуем. Что произойдёт в следующую секунду, не знает никто. Но вот сейчас мы имеем удовольствие жить-быть вместе. К счастью или несчастью, – говорил Авдеев. – Недавно услышал очень интересные слова о времени, как о товаре: «Сегодня» обмену и возврату не подлежит»… И ведь именно так и есть!»
Из Курска в Киров Юрий Дмитриевич попал благодаря Альберту Лиханову.
– Сначала отправился в Москву. Но неудачно – в агентстве печати «Новости», с которым я тогда сотрудничал, как раз пошли крупные сокращения. В итоге я без работы и квартиры торчал, ожидая интересных вариантов, в столице, когда Лиханов вдруг предложил мне посмотреть его родной град Киров, – вспоминал Авдеев. – К своему удивлению, я встретил здесь невообразимо добрый, сердечный приём. Мне сразу и работу, и квартиру предложили. Как-то, возвращаясь из первой командировки, увидел шагающую куда-то шумную группу молодёжи. А кругом грязь непролазная была. И я присоединился к попутчикам с вопросом: «Куда идут все по непролазной грязи?» – «А, идём тут к одному журналисту на новоселье». И оказалось, активисты «Комсомольского прожектора» идут ко мне знакомиться.
Стихотворение с историей
– Был полный простор для творчества, – вспоминал Юрий Дмитриевич свою работу в кировской молодёжке «Комсомольское племя». – Каждый норовил проявить себя. И я тоже, ведь мне надо постоянно -и тогда, и сейчас – что-то придумывать, но только бы не повторяться при этом. Ещё с тех пор обозначил критерий к себе: «Хуже не умею. Лучше не получилось. Пока…»
Привык смолоду эту планку держать. Невятич, который стал вятичем, я должен был больше всех топать по земле вятской, чтобы меня наконец-то приняли за своего. Я старался больше всех видеть, интереснее всех писать. Если не интереснее всех, то хотя бы не хуже других.
А потом, когда в газете Авдееву стало тесно, уже были фильмы – те, которые выходили в эфир кировского ТВ, и те, которые ещё ждут своего часа. А ещё были стихи, которые Юрий Дмитриевич просил не называть стихами, но которые рождались легко и в нужный момент.
– Поездка в Италию. Времена Советского Союза. Сидим во Флоренции, в ночном кафе, – вспоминал Юрий Авдеев историю одного из стихотворений. – Мы уезжали, и нас провожала переводчица, которая влюбилась в моего сотоварища с Всесоюзного радио. Ну, она говорила, что она в него влюбилась. А он говорил, что он в неё влюбился. Хотя мы прекрасно знали, что ещё до поездки в Италию «те, кто надо» предупредили нашего товарища: «Ваша переводчица в тебя влюбится. Володя, приготовься к этому!»Просто ей было интересно многое из той сферы, в которой он был компетентен, Интересно то место, где он работал в одном из городов России долгое время.В прощальный вечер она вдруг устроила сцену: «Возьми меня с собой!» А мы сидели и ждали поезд, попивали сухое вино. И так как всё тянулось долго, я на салфетках набросал текст.Я не скромный, от скромности не умру – у меня хватило наглости подойти к двум итальянцам-музыкантам, которые в это время наигрывали что-то в ресторанчике. Намычал им мотив, они мне подыграли, и я спел: «Я синьорину не зову в Россию. Любовь за мной не ходит по пятам.Ах, синьорина, вы ведь так красивы, но что я буду делать с вами там?..» Переводчица после этой песни – в слёзы, повесилась товарищу на шею: «Ну забери меня!» Конечно, она была не шпионка. Я бы так её не назвал, просто собирала материал…
* * *
Прощание с Юрием Авдеевым прошло в Кирове в среду, 1 марта. Помянуть Юрия Дмитриевича пришли родные, коллеги, друзья, люди, о которых он снимал фильмы и для которых писал песни и стихи. В том числе – сотрудники Федеральной службы судебных приставов, ведь Юрий Авдеев был и автором гимна ФССП России.
Прямая речь
Юрий Авдеев, режиссёр:
– Знаете, какие две партии я признаю? Партию порядочных и партию непорядочных людей. И когда мне предлагают вступить в какие-то другие, я отказываюсь. А в какую из двух названных партий меня можно принимать – вопрос, на который могут отвечать другие, не я. Когда всё закончится. Тогда можно будет ответить.
