Неделю назад на страницах «Кировской правды» вышла первая часть истории о том, как в 1938 году по навету была арестована группа кировских журналистов и литераторов во главе с редактором «КП» Яковом Акминым. Сегодня окончание материала, подготовленного писателем Евгением Мильчаковым. Он собрал множество следственных и судебных документов, позволяющих представить, что же тогда произошло…
1-2 апреля 1939 г. стоялось выездное заседание военного трибунала Уральского военного округа. Слушалось дело по обвинению Акмина, Семенова-Алдана и других (всего 5 человек) в террористической и антисоветской деятельности.
Из протоколов допросов.
Лев ЛУБНИН
«Я не виновен. Меня оклеветал Алдан. Почему? Могу только предположить. Он ухаживал за моей сестрой. Я знал его как человека нечистоплотного в бытовом отношении и рассказал об этом сестре.
Меня сочли неразоружившимся врагом народа и подошли как к врагу.
Ложность показаний Алдана очевидна. Он соединил меня с людьми, которых я никогда не видел и не знал.
Следствие верило Алдану, находилось под гипнозом алдановских показаний. Меня никто не хотел слушать.
Мои попытки рассказать о клевете Алдана следствие не принимало.
Меня арестовали в апреле 1938 года. На допрос вызвали к капитану Большеменникову, где кроме него было еще трое. Меня обвинили в подготовке теракта. Я не видел за собой никакой вины. Это было неожиданно.
Мне предложили подписать какую-то бумажку. Я отказался. Тогда меня начали бить ремнями, кулаками. Бил Большеменников, а трое неизвестных пинали ногами. Я подписал эту бумагу. Потом меня ещё били, потому что я схватил одного работника НКВД зубами за руку.
Я терял сознание. Меня отливали водой. Потом посадили в одиночку.
Потом вызвали к следователю и сказали, чтобы я писал то, что знаю. Я ничего не знал и не писал.
Несколько суток мне не давали спать. Следователи менялись.
Я решил всё на следствии признавать, чтобы сохранить силы до суда. Дожить бы только до суда».
Игорь ФРАНЧЕСКИ
«Все обвинения я отрицаю. Ко мне было применено физическое насилие. Меня бил следователь капитан Большеменников.
Мне сказали, что говорить (готовил теракт против Жданова, массовое отравление красноармейцев в эшелонах, идущих на Дальний Восток).
Били по лицу, давали пощёчины, били галошей. Сейчас я не хочу быть трусом. Лучше умереть. Я оговорил Дьяконова, Берггольц, Решетникова. Мне сказали, что показания из меня выколотят. Через сутки – выколотили».
Заседания
1 апреля (в первый день заседания трибунала Уральского военного округа) только Алдан признал сущность предъявленных ему обвинений.
«Я оказался в полном одиночестве среди своих соучастников. Я могу только подтвердить мои прошлые показания».
2 апреля 1939 года, во второй день работы трибунала, Алдан от всего отказался.
«Мои заявления на предыдущем следствии и на вчерашнем заседании являются клеветническими, ложными, вынужденными от начала до конца.
Прошу дать возможность рассказать, как я сочинил террористический роман.
Все мои показания о шпионах, вредительстве, терроре являются вымыслом.
В течение двух недель мне говорили только: «Сознайся, сволочь! Кайся, сволочь! Голову повернем тебе задом наперед. Мы добьёмся показаний кровью и расстрелом!»
Два месяца в разных камерах. Приводили и приносили избитых людей. Выхода нет. Только клевета. Мои показания выеденного яйца не стоят.
Посмотрите маршрут Ворошилова. Я хорошо знаю Москву. Я мог нарисовать сто таких маршрутов. Антисоветских стихов в природе не существует.
О ядах Франчески. Не было никаких ядов. Я всё подписал 28 марта 1938 года.
На очных ставках с Лубниным, Решетниковым, Дьяконовым, Франчески, Акмином – им не давали говорить, и только я их уличал.
Где бы я ни был, со мной рядом находился капитан Большеменников.
Я сочинил, что с группой готовил покушение на Сталина, Жданова, Ворошилова.
Я клеветал на всех.
Я заявляю, что, если сейчас меня уведут в кабинет следователя, посадят на пять суток на стул или на двое суток поставят к стене, если опять начнут бить плетью, я снова всё подпишу…»
Трибунал определил:
«Колобова, Лубнина, Франчески из-под стражи освободить немедленно и дело в отношении их прекратить.
Меру пресечения в отношении Акмина, Алдана, Решетникова – содержание под стражей в тюрьме города Кирова оставить без изменений».
Дело в отношении остальных было возвращено на доследование.
Николай ВАСЕНЁВ
20 мая 1939 года был арестован Н. Васенёв. Журналист «Кировской правды». Родился в г. Советске в 1906 году. Сын волостного писаря. Образование незаконченное высшее.
Из допроса от 5 июня 1939 года:
«С 1931 года работал в газете. Хотел вырасти в хорошего журналиста. Ездил по районам. В одну из своих командировок я записал: «В Нолинске литературных кружков нет, а есть один поэт-пьяница, который превратился в ходячий анекдот.
Этот «поэт», идя однажды в какой-то праздничный вечер по улице, остановился перед ГОРПО, на котором была иллюминация, и прочел такое четверостишие:
Посмотрите-ка, члены-пайщики,
Как пылает костер над ГОРПО.
Так неужели вы… не верите,
Что мировой Октябрь недалеко!»
Есть и из колхозной жизни. Например, как секретарь райкома спрашивает колхозников (пьющих колхозников), на простынях ли они спят. «Где уж нам!» – отвечают те. Тогда секретарь начинает высчитывать, сколько простыней можно было бы купить, если не пить.
Я не вижу в этих записях никакой крамолы.
В 1935 году появился Алдан. Окружил себя подхалимами, пьяницами, жуликами. Начались банкеты. Игра на пиво в карты и на бильярде. Алдан говорил мне: «Из поэтов здесь только я, а из прозаиков – ты. Нас только двое. Остальные так себе».
На предварительном следствии я измучился и после очных ставок повторял, как попугай, слова Алдана. Я могу стать инвалидом. Я решил, что лучший выход из создавшегося положения – признать всё, в чём тебя обвиняют.
Но я ни в чём не виноват…»
Финал
19-20 июля 1939 г. военный трибунал Уральского ВО определил: дело слушается в закрытом судебном заседании.
Допрашивали: К. Алтайского (Королева), Уланова, Мильчакова, Жуйкова, Кропачева, Васенёва, Решетникова, Шихова и других.
Приговор по делу «Акмин и др., всего 5 человек» вынесен 20 июля 1939 года. По нему получили:
Акмин Я.Я. – 6 лет заключения, 3 года поражения в правах;
Васенёв Н.Ф. – 5 лет заключения, 3 года поражения в правах;
Бронников И.Д. – 8 лет заключения, 5 лет поражения в правах;
Решетников М.М. – 10 лет заключения, 5 лет поражения в правах;
Семенов-Алдан А.И. – 10 лет тюрьмы, 5 лет поражения в правах.
17 февраля 1940 года мера наказания снижена: Решетникову М.М. до 6 лет, Бронникову И.Д. – до 5 лет. В отношении Алдана приговор оставлен в силе, но тюремное заключение заменено на лагеря.
В отношении Акмина и Васенёва дело за недоказанностью прекращено.
30 марта 1953 года было сделано заключение на бывших работников Кировского УНКВД, утверждённое председателем Комитета госбезопасности при Совете Министров СССР генерал-полковником И. Серовым.
«Бывшие работники Кировского УНКВД Сараев, Павловский, Крупенин, Головнин лично сами применяли к арестованным меры физического воздействия.
В 1938 году только за 9 месяцев необоснованно арестовано, как участников организации правых, 1330 человек. Эти грубые нарушения были вскрыты ещё в 1940 году. Но Берия и Меркулов всё глушили и вопрос о привлечении к ответственности откладывали. В результате они продолжали оставаться на руководящей работе.
В настоящее время Большеменников и Юркевич осуждены к высшей мере наказания. Остальные наказаны административно и из органов уволены».
5 июня 1957 года: «Произведённой проверкой было установлено, что материалы против Семенова-Алдана, Решетникова, Бронникова были сфальсифицированы.
Все они полностью реабилитированы».
Евгений МИЛЬЧАКОВ
