Отступление, плен, побег и снова плен, возвращение в строй и ярость Орловско-Курской битвы, бои масштабные и «местного значения» (но всегда беспощадные), долгожданная победа и работа без оглядки на время и здоровье – всё это о ветеране войны и почётном ветеране комбината «Искож» Владимире Булдакове.
В свои 95 лет он помнит каждую деревушку, через которую отступали под осуждающие взгляды местных баб и ребятишек, а затем освобождали от оккупантов; боевых товарищей, с которыми шёл бок о бок по дорогам войны. Всё пережитое не отпускает до сих пор, особенно во время бессонных ночей.
Сам Владимир Васильевич героем себя не считает. Патриотом – да. «Тогда все мы были патриотами», – замечает ветеран. Но он безоговорочный герой для своих детей, внуков и правнуков. Это для него и есть настоящая похвала, высшая оценка всей его жизни.
Первое ощущение войны
Известие о начале войны застало Владимира на стадионе «Динамо», куда молодёжь собралась на юношеские соревнования по футболу. Помнит, как все вместе в запале кричали: «Да мы пойдём, наваляем этим фрицам!» Никто из этих залихватских мальчишек и не подозревал, что до желанной Победы придётся идти долгих четыре года.
Сразу же отправился в военкомат, однако парня вернули обратно – ему было только 16. А сестра Ирина с подругой Ниной Шатовой на второй же день добровольцами ушли на фронт.
Физкультурно-спортивный техникум, где учился Владимир, закрыли. И паренёк устроился на кировский завод «Металлист», выпускавший военную продукцию. Сам напросился на тяжёлую работу – разливал чугун по формам. При этом ковш весил ни много ни мало 120-130 килограммов. И так ежедневно с 4 вечера до 4 утра. И по-прежнему обивал порог военкомата.
«Мне не давало покоя, что сестра на фронте, а я, такой здоровый лоб, в тылу»,– говорит Владимир Васильевич.
Повестка пришла ровно в день его 18-летия, 3 марта 1942 года, а 4-го он уже сидел в товарняке, отправляясь в Орджоникидзе в 3-е пехотное училище. В Котельниче увидели эшелон с эвакуированными ленинградцами.
«Это было страшное зрелище. Товарняк, холод, люди были измождены до такой степени, что справляли нужду, не выходя из вагона. Страшно подумать, а смотреть просто невыносимо», – вспоминает ветеран.
Впервые с немцами Булдаков встретился в Ростовской области, куда срочным порядком отправили эшелоном курсантов. Фронт был уже прорван, и нужно было осмотреться на местности. Полковой разведке потребовалось два отделения добровольцев, в числе первых вызвались Владимир с товарищами. «Степи горели после бомбёжки, кругом гарь, воткнутые в землю штыки – это было моё первое ощущение вой-ны», – вспоминает Владимир Васильевич. Вскоре наткнулись на немцев. Правда, опознали их не сразу – форма была ещё незнакомая, а поняв наконец, кто перед ними, открыли огонь.
Возвращались в полк героями: первая вылазка – и сразу настоящий, а не учебный бой… «Но случись идти в разведку позднее, не растерялись бы, палить не стали, а взяли «языка», – говорит ветеран. – А тогда ещё совсем зелёные были, неопытные».
«Черпак бурды в пилотки»
Дальше – отступление. Как до сих пор сокрушается фронтовик, всё было совсем по Шолохову. В «Они сражались за Родину» автор метко подметил гнетущую атмосферу отступления: постоянно гложущее солдат чувство вины, бессильной злости на самих себя за то, что оставляют на поругание врагам свою землю, свой народ.
«Мы также отступали по Татарской балке, временами принимая бой. В конце августа нас окружили немецкие танки. Мы тогда были уже недалеко от Сталинграда. Никуда не денешься. В плен нас попало около трёх тысяч. Всех выстроили в колонну и погнали на запад», – вспоминает ветеран.
Разместили пленных в лагере под открытым небом, недалеко от училища, где обучался Булгаков с товарищами. Разогнали всех в загоны по национальностям. Днём нестерпимая жара, от которой негде было укрыться. Баланду разливали прямо в пилотки. «Подставишь – и туда прямо черпак бурды выльют, –вспоминает Владимир Васильевич. – На евреев повесили бирки «иуда» и постоянно издевались. Люди умирали как мухи – были раненые, больные. Умерших сбрасывали в общий ров, куда сливали и все испражнения».
В середине сентября пленных построили в шеренги по пять человек, выдали на пятерых по маленькому брикету засохшего хлеба и погнали дальше.
«Пройдя километров десять, вышли в поле, где стояли ток и скирды. Мой товарищ Валентин, с которым вместе были с училища и ходили в разведку, толкнул меня в спину, и мы оказались между скирдами. Колонна, не заметив, прошла дальше», – рассказывает Владимир Васильевич.
Оборванных изголодавшихся солдатиков местные жители, работавшие на току, тут же в поле напоили арбузным соком, пустили переночевать, накормили, переодели, но дольше держать у себя побоялись – вдруг немцы обнаружат, никому не поздоровится.
Куда идти – не знали. На Сталинград не пойдёшь – голые степи. Решили пробираться в сторону Москвы. Шли только ночью, поскольку территория была оккупирована немцами, обходили посты, в сёлах, где не было немцев, останавливались в самых бедных домишках с краю.
«Горя повидали, – вздыхает Владимир Васильевич. – Остановились в одной семье – маленькая мазанка, пол и стены глиняные, посередине буржуйка, женщина с кучей детей. Накормили нас варёной свёклой, которой питались сами, и мы отправились дальше. Но вскоре наткнулись на патруль из местных предателей.
Схватили, надавали нам тумаков, и на следующий день отправили в Краматорск на гигантский завод, который, по всей видимости, присвоила себе немецкая фирма «Круп». По крайней мере, на нём висела эта вывеска».
Освободил советских пленных третий танковый корпус, который в числе передовых частей двигался на запад после освобождения Сталинграда. Но и пленные не подкачали, сумев выйти на связь с партизанами. Так что сами разоружили охрану и объединились с танковым корпусом. Всем выдали партизанские удостоверения и влили в 51-ю танковую бригаду 3-го танкового корпуса.
Затем снова фронтовые дороги, яростные бои, ранения, госпитали и снова передовая.
Закончил войну Булдаков в Польше, где был ранен, осколок до сих пор в его голове.
«Закружила послевоенная жизнь»
Со своим дружком Валентином потерялись в одном из боёв. Потом Владимир Васильевич узнал, что тот погиб. И до сих пор не может себе простить, что не нашёл могилу друга, не съездил проститься с товарищем, с которым прошёл и плен, и первый бой с немцами. Закрутила солдата послевоенная жизнь.
К счастью, его мама, Анастасия Васильевна, проводившая на войну всю свою семью, дождалась с фронта и сына с дочерью, и отца, который, сняв заводскую бронь, ушёл на фронт следом за сыном.
Анастасия Васильевна всю войну отработала санитаркой в детской больнице, где лежали ленинградские детишки. Ухаживая за изголодавшимися больными ребятами, она сутками не выходила из больницы, работой и заботой о малышах заглушая постоянный страх и боль за своих родных.
На «Искож» Владимир Васильевич пришёл в 1956 году уже зрелым специалистом (до этого работал на заводе имени 1 Мая). С нуля организовывал отдел механизации, возглавлял проектно-конструкторский отдел, где не только конструировали, но и на участке механизации воплощали идеи в жизнь. В 1970-х комбинат интенсивно переоснащался, главным образом за счёт конструкторских идей и участка механизации, где и создавалось новое оборудование. Проектировали целые цехи, модернизировали производство – всё это делалось при непосредственном участии Владимира Булдакова.
Портрет Владимира Васильевича висит на Доске почета, его имя занесено в Книгу почёта предприятия. К военным наградам, главные из которых орден Красной Звезды и орден Оте-чественной войны 1-й степени, присоединились трудовые.
«Жизнь была сложная, но интересная, богатая на хороших, достойных людей, – говорит Владимир Васильевич. – Мы постоянно к чему-то стремились, чего-то добивались. Коллектив комбината был дружный, работоспособный, мы все жили его интересами. «Искож» для меня как дом родной. И радует, что нас, ветеранов, здесь не забывают, поздравляют со всеми праздниками, мы до сих пор в курсе всех производственных дел. Спасибо за это и руководству комбината, и совету ветеранов».
