Сегодня Алексей Розуван отмечает своё 70-летие. Большой юбилей накануне другой важной для Алексея Михайловича даты, которая на календаре уже завтра, – 100-летия советской милиции. Сразу два отличных повода снова надеть милицейскую форму и вспомнить работу в Кировском УМВД, которое он возглавлял в течение семнадцати лет…
– Алексей Михайлович, написать книгу мемуаров о работе в милиции не планируете? Могло бы получиться очень интересно…
– Нет. Всё, что я сделал за время работы, – уже само по себе – книга: сотрудники и подчинённые, которых воспитал; завершённые дела; здания, которые вместе с коллегами построил. Новое здание УМВД, здание поликлиники и госпиталя УМВД, городская ГАИ, 30 зданий городских и районных органов, которые были построены или реконструированы… Вот это – книга и память. Почти 17 лет начальником УВД – серьёзный срок, за который многое сделано.
– Милиционером вы мечтали стать с детства?
– В детстве у меня было две мечты. Первая – стать милиционером. К нам домой нередко заглядывал участковый. Младший лейтенант в форме и с портупеей… Он обслуживал несколько сёл, и, когда приезжал к нам, иногда останавливался в нашем доме – гостиниц тогда не было, а с моим отцом он был дружен. Помню: поужинают они, участковый забирается спать на полати и аккуратно складывает форму и портупею. А я всю ночь не сплю – на эту портупею издалека смотрю и даже, кажется, её какой-то особый запах чувствую.
Потом в школе в спектакле «В степях Украины» мне досталась роль милиционера. Я был счастлив – выдали рубашку, милицейские погоны. Деревенские бабушки на меня смотрели и говорили: «Ну ты, Лёша, – вылитый милиционер!»
Хотя у меня была и другая детская мечта – стать врачом, ветеринаром.
С выбором будущей профессии я смог определиться лишь к концу службы в армии – пришёл в УВД, взял направление и уехал учиться в школу МВД в Горький. Окончил её с отличием, а в 1971-м приехал работать в Кировскую область.
– Помните, как вас встретила Вятка?
– Направили меня в Омутнинский райотдел. Ехали мы туда вместе с коллегой. На нас была серая милицейская форма, которая тогда только-только пришла на смену тёмно-синей и ещё мало кому была знакома.
На перроне увидели довольно странную картину: все, кто выходил из поезда, вдруг ускорялись и очень быстро куда-то бежали. Мы же с товарищем спокойно дошли до автобусной остановки и… увидели лишь уходящий вдаль автобус (люди, как оказалось,торопились на него, чтобы успеть). Следующий был нескоро, а время уже позднее.
Пришлось идти в отделение милиции на вокзале. Причём там нас не сразу за коллег приняли. Удивились: что за форма? Моряки или лётчики? Пришлось показать удостоверение. После чего старшина проникся уважением к лейтенантам, позвонил в райотдел и попросил направить за нами машину. Как сейчас помню: приехал «вытрезвитель» на базе ГАЗ-51 с кузовом.
– Вам довелось руководить кировской милицией в 1990-е. Как вспоминаете эти времена?
– Это было непростое для страны время, а нам было особенно сложно: мы продолжали работать по советским законам, а преступники «работали» по законам звериного капитализма. Обуздать эту орду было трудно. Но нам удавалось держать ситуацию под контролем. Может, помогло то, что было с кого брать пример – с милиционеров-фронтовиков, которые продолжали работать и видели на своём веку гораздо более сложные времена.
Одной из проблем неожиданно стала кадровая. Шла перестройка,по стране создавались кооперативы, и профессионалы уходили туда, потому что там больше платили. Приходилось разговаривать с каждым, убеждать остаться, делать всё, чтобы люди не уходили. Потому что без команды решать вопросы с преступностью невозможно.
– Какое дело помните до сих пор? И почему?
– Конец 1980-х, Котельнич. В обеденный перерыв в магазине была убита продавец по фамилии Тулеева. Вместе с замначальника УВД и зампрокурора мы сразу выехали на место убийства. Раскрывать его пришлось очень долго, хотя подозреваемого задержали по горячим следам. Его отпечатки пальцев совпали с отпечатками пальцев на ноже – орудии преступления.
Подозреваемого привезли на место ЧП. Он признавал свою вину, но при этом не смог вспомнить вообще никаких подробностей. Утверждал, что был пьян. Казалось бы, можно считать дело раскрытым, но…очень много оставалось сомнений. Не похоже было на то, что признавшийся в совершении преступления – действительно убийца.
Продолжили его допрашивать, и он вдруг признаётся: «Не убивал я. Но раз отпечатки пальцев совпали, куда мне деваться?!» Назначили повторную экспертизу. И пришло заключение: действительно, палец не его, хотя 99,9 процента папиллярных узоров совпадают! Не совпали лишь 0,1 процента – мельчайший фрагмент папиллярного узора.
Мужчину освободили. Ещё два месяца вели поиски реального преступника, и всё-таки его задержали… Дело было очень резонансным, о нём много говорили.
– Преступления в криминальных сводках сильно изменялись за время вашей работы?
– Преступления – это отражение состояния общества. Взять те же кражи. Было время, когда в дефиците были запчасти для автомобилей. Воры снимали колёса, стёкла переднего и заднего вида… Утром люди выходили во двор и видели свои машины без колёс. Потом, когда дефицит ушёл и появилось изобилие запчастей, такое воровство сошло на нет. Зато сейчас часто воруют мобильные телефоны.
– Кировская область была спокойной в плане проблемы с наркотиками, даже когда соседние регионы всерьёз столкнулись с этой бедой. Как удавалось бороться с наркоманией?
– Ещё до того, как наркотики стали проблемой, сотрудники нашего УВД начали работать по этой теме. Сначала – на общественных началах. Различные проявления пресекали на ранней стадии. На всю страну прогремело дело группы студентов и даже преподавателей одного из вузов, которые организовали преступную группу и вырабатывали сильнодействующий синтетический наркотик. Очень серьёзную группу взяли в одной из больниц, где группа преступников похищала лекарства.Эти дела прогремели на всю страну. Благодаря им нашу область ставили в пример. Помню, на совещании в Тбилиси (ещё во времена СССР) сначала говорили о кировском опыте, а потом стали обсуждать создание специальных подразделений по борьбе с наркотиками. А у нас такое подразделение уже было.
– Большой милицейский опыт потом пригодился вам во время работы в Госдуме?
– В Государственной думе я отработал два созыва, возглавлял сектор по борьбе с терроризмом и экономической преступностью. Прежний опыт мне, конечно, помогал очень сильно. Особенно, когда я занимался подготовкой закона о «сделке со следствием», по которому обвиняемый – за помощь в поисках организаторов и похищенного – смог бы рассчитывать на снисхождение. Сейчас этот закон действует и помогает изобличить опасных преступников.
У закона было немало противников – тех, кто считал, что нельзя о чём-то договариваться с преступниками и тем более снижать им срок. Но мы смогли убедить депутатов в том, что закон всё-таки надо принимать. Ведь в 1990-е, когда совершалось много заказных убийств, часто удавалось выйти на исполнителя, а заказчики оставались в тени. Просто у киллеров не было особого резона рассказывать про то, кто им заказал убийство.
– Вы в отличной форме. Кажется, что даже нисколько не изменились со времени работы во главе УМВД. В чём секрет?
– Работа не давала мне расслабиться никогда. С самого начала, когда я приехал в Омутнинск. Работа оперуполномоченным в Омутнинском райотделе -вообще один из самых замечательных эпизодов в жизни. Это молодость, задор, любовь, женитьба, это первое раскрытое преступление. Помню, как это было: я узнал, кто совершил кражу в магазине. Но я работал в отделе по делам несовершеннолетних, и поэтому информацию о преступниках передал коллегам…
Начальник уголовного розыска, узнав об этом, настоял: «Лёша, ты должен почувствовать вкус оперативной работы! Сам с группой пойди, изыми ворованное и в наручниках этих негодяев сюда приведи».
Омутнинский район – замечательный. Я прошёл отличную школу, ведь криминогенная обстановка там была очень непростой.
– Сейчас у вас растут внуки. Они пока не говорят о том, что тоже хотят работать в полиции?
– Шестилетний внук чётко сказал: «Пойду работать следователем». Старшая внучка тоже не против того, чтобы пойти по правоохранительной стезе, но у неё есть склонность к рисованию, к черчению, так что посмотрим…
Что касается сыновей, то мою мечту о медицине осуществил старший сын. Он окончил Кировскую медакадемию и получил специальность медицинского работника. Младший сын – юрист.
– Чем вы сейчас занимаетесь?
– Сейчас на пенсии, но работаю – веду консультации, оказываю юридическую помощь. Такая творческая работа. При этом мне очень не хватает времени. Я многое не успеваю. У меня масса дел, люблю спорт, лыжи, охоту. Люблю заниматься садом.
– Известно и ваше увлечение музыкой. Многие говорят, что песня «Берега» у вас получилась даже лучше, чем у Александра Малинина…
– Не знаю, лучше или не лучше… Я люблю петь, хотя музыку не пишу. В своё время не удалось научиться играть на баяне или на гармошке, потому что у родителей не было возможности купить их. А песни – это моё хобби. Пою под настроение. Иногда слушаю свой диск, когда еду в машине. Самому нравится, хотя замечаю все недостатки и недоработки. Записали альбом быстро – за несколько дней. Профессиональные артисты столько времени на одну песню обычно тратят.
– После Госдумы вы некоторое время работали со студентами. Что думаете о современной молодёжи?
– Меня пригласили на работу в ВятГГУ, где я был избран деканом юридического факультета. Работа была интересной и в чём-то мне знакомой. Главным для меня было не просто передать знания, но и убедить студентов в том, что в жизни надо быть одержимым своей мечтой. Учиться не ради диплома, а ради того, чтобы правильно выбрать профессию и стать в ней мастером. Для этого мы вели активную профориентационную работу – заключили договоры с УМВД, Следственным комитетом, прокуратурой, нотариатом. В результате студенты могли узнать эту работу изнутри, проникнуться её атмосферой. Приятно было видеть результат – многие юноши и девушки не просто оканчивали университет с красными дипломами, но и сразу устраивались на хорошую работу. А это значит, что всё было не зря.
