Продолжается акция, которую к 73-й годовщине Великой Победы объявила «Кировская правда», – «Бессмертный полк «КП». Благодаря ей наши читатели могут рассказать о своих героях – участниках Великой Отечественной войны и тех, кто трудился в тылу.
Для участия в акции достаточно прислать в редакцию фотографии своих родственников, сопроводив их небольшой историей. Письма продолжаем ждать по адресу: 610000, город Киров, улица Спасская, 47. А лучше (и наверняка удобнее для читателей) – на электронную почту «КП»: pravdakirova@yandex.ru.
Фотографии и истории мы будем публиковать и после праздника 9 Мая. Тем более, что в последние дни, с приближением Дня Победы, поступающая почта значительно увеличилась. Газета с публикацией займёт достойное место в вашем домашнем архиве, а землякам расскажет о дорогих вам людях.
В сегодняшнем номере мы продолжаем акцию и рассказываем о рядовом Жене Малинкине, а также публикуем обзор майской почты рубрики.
«Остаюсь жив и здоров»
Письма, которые писал своим родителям Женя Малинкин, с каждым годом становятся всё старше, а он как был девятнадцатилетним, так и останется им навсегда.
Что он успел в свои девятнадцать? Окончил десятилетку, немного поработал учителем в Даровской средней школе, где вёл у семиклассников физику и математику, стал командиром, вступил в партию. Вот, пожалуй, и всё.
Нет, он успел за свою короткую жизнь сделать гораздо больше: в трудный для Родины час он принял удар на себя и вместе с тысячами, миллионами других бойцов защитил её от врага.
28 марта 1942 г. Здравствуйте, дорогие мои мама и папа! Простите, что очень давно вам не писал. Причину сообщу ниже.
5 марта я получил повестку: «Явиться в райвоенкомат для отправки в армию, иметь при себе продовольствие на 8 дней». Из Даровского мы выехали 7 марта. Я попал учиться не в авиаучилище, как мечтал, а по партийно-комсомольской мобилизации – в пулемётно-миномётное училище. Проводили нас до Котельнича на школьной лошади. В Котельнич приехали 8 марта и прожили здесь до 20-го, т. к. нас было много и не могли долго отправить.
Наконец нам дали пять вагонов-теплушек. В нашем вагоне было 45 человек. Ехали тесно, но было тепло, т. к. в вагоне топилась чугунная печь-буржуйка. Так вот и ехали 6 суток. В дороге два раза давали сухой паёк. 26 марта прибыли в Ярославль.
Живём в казармах. Регулярных занятий пока нет, будут с 6 апреля. Училище это только организуется, и приходится пока выполнять некоторые хозяйственные работы. Встаём в 6 часов, ложимся в 11. Училище будет готовить средних командиров (мл. лейтенантов).
Обучаться будем месяцев шесть-семь.
Обо мне не беспокойтесь. Пишите о себе. Всё. С приветом, ваш сын Евгений.
13 апреля 1942 г. …Идут нормальные занятия. Занимаемся по 12 часов в сутки.
На днях проходило ротное комсомольское собрание. Меня выбрали секретарём комсомольской организации роты. Работы очень много, а времени совершенно нет.
Папа и мама, если есть тетрадная бумага, какая-нибудь книга по топографии, то пошлите.
Дисциплина здесь строгая, т. е. такая, какая требуется для армии в военное время. К военной дисциплине привыкаю.
Ярославль – город большой, есть трамвайное движение. Обо мне не беспокойтесь. Берегите своё здоровье. Пиджак, который вы хотели послать мне, пусть носит папа…
С приветом, ваш сын Евгений.
15 мая 1942 г. …В училище я научился ценить время. Занятия идут своим чередом. В учёбе не отстаю и числюсь среди передовых. Я решил окончить училище только на «отлично» и в совершенстве овладеть своей военной специальностью. Если в моей жизни произойдут какие-то изменения, сразу же напишу.
Я до самого вызова в военкомат работал в школе. Очень жаль, что перед призывом не повидал вас (родители Евгения жили в тот момент в Марийской АССР. – Авт.).
Думаю, что ещеё увидимся и поживём, т. к. после окончания училища (это, вероятно, будет в сентябре-октябре или раньше – в зависимости от обстоятельств), может, дадут отпуск…
14 июня 1942 г. …Работы сейчас прибавилось. Меня назначили командиром отделения. Теперь уже нужно отвечать не только за себя, но и за других…
6 августа 1942 г. …Дорогие родные папа и мама! Ещё вчера я был уверен, что доучусь в училище до конца, но вечером пришёл приказ ехать на фронт, буду с оружием в руках защищать Родину. Обо мне не беспокойтесь и писем не пишите. Напишу с дороги. Ваш сын Евгений.
2 ноября 1942 г. …26 октября закончил учёбу. Присвоили мне звание лейтенанта. 27 октября выехали из Ярославля в Ленинград. Приехали вчера в резерв штаба Ленинградского фронта. Сколько здесь пробудем, не знаю.
Да, в жизни моей произошло важное событие: я вступил в ВКП(б). сейчас являюсь кандидатом…
13 января 1943 г. …Вот уже 3 месяца, как я не получал ни от кого писем. Здесь, в своём взводе, встретил одного красноармейца из Зашижемья, но он из дома уже давно. Сейчас его перевели в другую часть. Хорошо, что есть здесь товарищи, с которыми вместе учился в Ярославле.
Напишите, как живут мои сёстры Валя и Тамара. Получили ли посланные мною деньги и аттестат на 400 рублей? Посылаю фотокарточку. Остаюсь жив и здоров…
17 января 1943 г. …Жизнь течёт по-старому. Обо мне не беспокойтесь. Одет тепло: валенки, тёплые брюки, шубёнка-безрукавка, полушубок, шапка, шубные рукавицы. Питание тоже хорошее: два раза едим первое и второе, один раз – первое. Получаем ежедневно 900 граммов хлеба…
1 марта 1943 года родители Евгения получили письмо, написанное незнакомым почерком. Бывший друг Евгения боец Суворов сообщал трагическую весть: «Ваш сын повёл нас в бой, не побоявшись смерти, и погиб смертью храбрых за город Ленинград».
После этого пришло Клавдии Алексеевне и Дмитрию Дмитриевичу Малинкиным подобное письмо от другого бойца, а за ним – официальное извещение: «Ваш сын лейтенант Малинкин Евгений Дмитриевич погиб в бою за социалистическую Родину, верный воинской присяге, проявив геройство и мужество…»
Скворцы нашей памяти
«Добрый день, дорогая газета! Я, Юрина Светлана Георгиевна, хочу рассказать о своём дяде Елькине Иване Михайловиче, погибшем в годы Великой Отечественной войны». Примерно так начинается большинство писем, приходящих в эти дни в редакцию «Кировской правды», которая открыла на своих страницах рубрику «Бессмертный полк «КП». На почтовых штемпелях – вся область: Мураши, Орлов, Слободской район, Зуевка, Нолинск, Пижанка…
…Четырёх сыновей проводила на фронт Лукерья Павловна Плёнкина из Халтуринского (ныне – Орловского) района. Оставшись ещё в 1936 году без мужа, она воспитывала десятерых детишек. Одному богу известно, как только у этой довольно хрупкой женщины хватало на них сил. Воевали её сыновья отважно. В битве с врагом не прятались за чужие спины. Не избежали ранений и госпиталей. А потом Лукерья Павловна получила одну за другой три похоронки: на Николая, Василия и Ивана. Живым вернулся лишь Пётр. Да и то на костылях – тяжёлое ранение сделало его инвалидом до конца дней…
Письма наших читателей подтверждают печальную истину: редкую вятскую семью в годы войны не постигла боль утрат. Дядя С. Г. Юриной – капитан-лейтенант И.М. Елькин, уроженец деревни Бушковы Слободского района, был штурманом дивизиона торпедных катеров на Балтике, защищал Ленинград. В одном из боёв получил ранение. За заслуги награждён орденом Красного Знамени. 13 мая 1944 года при высадке десанта на территорию, занятую врагом, погиб. Похоронен на острове Мощный (Лавенсаари).
Светлана Георгиевна пишет: « У вятского поэта Евгения Изместьева есть стихотворение, которое, как мне кажется, про нашего дядю.
«Когда пришла желанная победа,
Он вкуса той победы не изведал.
Он был уже в воде, в земле, в огне,
В овальной рамке в доме на стене.
Когда прониклись тишиной поляны
И воздух не палёный, а стеклянный
Повис над миром, а не над войной,
Когда пролился дождь сплошной стеной
И вымыл все пролески и просёлки
И вырос колос золотой и звонкий
Для всех, ещё живущих, ждущих хлеба,
Он улыбнулся с голубого неба.
И прошептал: «Я не напрасно жил
И не напрасно голову сложил.
А те, кто на земле остались ждать,
Поверят в то, что я вернусь опять!
В рассказах, фильмах, очерках газет
И через пять, и через сотню лет.
И память в поколеньях сохраня,
Я верю: не забудете меня».
«Конечно, не забудем, будем помнить и гордиться нашим дорогим человеком, Иваном Михайловичем, – заканчивает письмо Светлана Георгиевна. – Он в памяти племянников (а их нас семь), наших семей, семей наших детей. Это наша общая семейная потеря. Мы всем желаем мира и добра!»
«Мой отец Шитиков Александр Николаевич, уроженец д. Нижняя Волманга Опаринского района, ушёл воевать на финскую. Через несколько месяцев в дом пришло извещение, что он пропал без вести. Я его не помню – был слишком мал. Найти следов отца так и не удалось. А сегодня мне 81 год…» Это строки из письма Ивана Александровича Шитикова, живущего в Мурашах. В память об отце Иван Александрович написал стихотворение, наполненное верой в то, что о месте захоронения родного человека всё же станет известно и когда-нибудь «правнук в праздничной колонне пронесёт выцветший его портрет».
Очень трогательно о своём погибшем отце Сергее Петровиче Злобине, о том, как уходил он на войну, оставляя жену и маленькую дочь, вспоминает К.С. Романова из Зуевки.
«В феврале 1942 года ранним морозным утром отец собирался уже выходить из дому, подошёл ко мне, спящей, проститься. Он в течение месяца ежедневно уходил из дома на станцию, чтобы сесть в проходящий поезд и уехать на фронт. Он и раньше прощался со мной, но, видимо, сердце подсказало, что больше не увидимся. Я обвила ручонками его шею, он поднял меня, сонную, поднёс к окну, разрисованному морозом. Поставил босую на холодную крашеную лавку, которая была протянута вдоль стены. В избе горела лампа, топилась русская печь. У отца за плечами была котомка. Одет в серую суконную «москвичку». Небритый, он прижимался лицом ко мне, и меня колола его борода. Отчетливо помню последние слова отца: «Дочка, смотри на скворечник и жди – придёт весна, прилетят скворцы, и я с победой вернусь домой».
Скворечник был прибит к воротам на длинном шесте. Ранней весной отец или ремонтировал его, или прибивал к нему несколько новых веток. Он очень радовался появлению в скворечнике пернатых жильцов. Прилёт скворцов всегда был для нас праздником.
Кое-как меня собрали, и мы с мамой пошли провожать отца за околицу. Было холодно, снег скрипел под ногами, папа маме что-то говорил, мама плакала, соглашалась с ним. В некоторых домах топились печи. На окнах занавесок не было, и казалось, что огонь и пламя играют прямо на окнах. С тех пор я не могу равнодушно смотреть на топящуюся русскую печь – в памяти всплывают огни, мимо которых мы шли с отцом.
За деревней отец простился с нами и пошёл, то и дело оглядываясь. Дорога уходила за гору, и папа начал скрываться из виду, мы с мамой услышали громкое, раскатистое эхо: «Д-ю-ю-ю-ю-ю-к-а-а-а». Так звал меня отец. Это был его голос. Я бросилась за ним, мама догнала, поймала прижала меня, ревущую, к себе…
Пришла весна, прилетели скворцы, а отец не вернулся. Наступило лето, от отца шли фронтовые треугольники. Он радовался каждой удаче на фронте, каждой большой и малой победе. И всегда писал, что следующую весну будем встречать все вместе…
Приходили новые вёсны, прилетали скворцы, а отец не возвращался. Не вернулся он и через 10, и через 20 вёсен…
В смерть отца мы не верили, пока однажды не побывали на его могилке. Отец похоронен на высоком берегу Днепра в большом тенистом парке, где на разные голоса поют птицы. Я тогда подумала: отец мечтал о победе – он завоевал её, любил птиц – они поют ему».
Предыдущие материалы акции
1. «Кировская правда» начинает новую акцию – «Бессмертный полк «КП»
