В историю мировой космонавтики Сергей Крикалёв вошёл как человек, который отправился на орбиту из Советского Союза, а вернулся в Российскую Федерацию. На время того полёта выпали глобальные изменения – события августа 1991 года и последовавший за ними распад огромной страны.
Всего в биографии космонавта – шесть экспедиций и восемь выходов в открытый космос. На орбите в общей сложности он провёл 803 дня.
– Какой полет понравился вам больше всего? – поинтересовались кировские школьники у Сергея Николаевича во время встречи в Детском космическом центре.
– Все понравились, – ответил Крикалёв. – Первый полёт, потому что он был первым. Второй – потому что в той экспедиции я оказался самым опытным в экипаже, и на мне лежала ответственность за выполнение программы. Третий – потому что это был полёт на американском шаттле, где всё для меня было новым…
Сегодня Сергей Крикалёв – исполнительный директор по пилотируемым космическим программам Госкорпорации «Роскосмос». В конце прошлой недели он стал гостем нашего областного центра и проекта «Космические субботы». В течение полуторачасовой встречи он рассказал о секретах подготовки к работе на орбите, международных полётах, ощущении невесомости и традициях космонавтов…
– Секреты происхождения многих космических традиций сегодня уже неизвестны.
Одна из них – посадка деревьев на Байконуре. Раньше это делали после полётов. Потом стали сажать до старта – из-за трагедии в космосе, после которой наши космонавты не вернулись домой.
Сегодня можно пройти по аллее, где есть деревья Гагарина, Титова… В условиях жаркого летнего климата и очень холодных зим они умудряются выживать, доставать из-под земли воду.
Традицию стараемся соблюдать. Деревья сажаем даже зимой.
О «Белом солнце пустыни»
– Ещё одна традиция – просмотр фильма «Белое солнце пустыни». О том, как она родилась, рассказывал Алексей Архипович Леонов. Он вспоминал, что однажды перед очередным стартом космонавты, помещённые на карантин, решили накануне полёта посмотреть какой-нибудь новый фильм. Тогда как раз вышло «Белое солнце», и выбор логично выпал на эту картину. Фильм посмотрели, улетели в космос.
Начинается подготовка к новому полёту. И снова просмотр кино, и снова тот же фильм, выбранный на этот раз совершенно случайно. Кто-то обратил внимание на это. А потом вспомнил – уже после следующей, третьей, экспедиции, перед которой «Белое солнце…» не смотрели.
Тогда после старта многое пошло не так: подвела техника, а программа была не выполнена полностью… И кто-то сказал: «А ведь всё это – из-за фильма! Надо было снова «Белое солнце пустыни» смотреть».
С тех пор традиция прижилась. Лишь однажды один из лётчиков-космонавтов не пошёл на просмотр фильма, и в полёте вновь случились проблемы. С тех пор все космонавты буквально в приказном порядке приходят на просмотр картины перед стартом.
Кстати, с этой традицией я познакомил и американских коллег. Смотрели опять же накануне вылета. Фильм был с субтитрами. Американцы несколько раз даже посмеялись.
О российско-американском полёте
– Решение об обменном полёте было принято президентами двух стран. Борис Ельцин и Джордж Буш во время очередной встречи задумались: «Что-то давно мы ничего не делали вместе в космосе». В итоге появилась идея, что один российский космонавт слетает на шаттле по американской программе и один американец слетает на корабле «Союз» на станцию «Мир».
Начали формировать программу. С нашей стороны было несколько кандидатов. В итоге Владимир Титов и я были выбраны для поездки в Америку и начала подготовки полёта на шаттле. В Россию тоже приехали два американских космонавта.
У меня уже был опыт совместных полётов: первый был с французом, во второй полёт мы стартовали с англичанкой, затем к нам присоединился австриец, а спускался на Землю я вместе с немцем.
Но всегда, когда я летал с иностранцами, они были гостями. А мы – хозяевами станции. И тут я вдруг оказался в другой роли: американцы – хозяева станции, они знают её досконально. Но при этом у меня было больше опыта полётов, количества часов, проведённых в космосе.
О решении стать космонавтом
– Решение стать космонавтом я принял, заканчивая школу. Передо мной стоял вопрос: куда идти учиться дальше? Видимо, к этому времени я достаточно начитался хорошей фантастики, потому что был уверен: пройдёт всего лет 10, и мы будем летать в космос большими экипажами, а лет через 20 – уже на Луну.
Об ожидании полёта
– К полёту ты готовишься даже не несколько месяцев, а несколько лет. Мы получаем необходимые знания, прорабатываем аварийные ситуации, при которых надо действовать очень быстро и точно.
Парадокс работы космонавта в том, что очень часто внешне человек ничего не делает. Более того, он и фактически может ничего не делать. Но при этом в голове его постоянно происходит работа. Нередко на тренировках снимаешь шлем с головы, а она – вся сырая от напряжения. При том, что никаких физических действий предпринимать даже не пришлось.
О первом старте
– Мой первый старт был ночью. Уже через несколько минут мы вышли на свет и увидели тоненькую-тоненькую полоску атмосферы. Это было очень чудно. Сколько бы я ни летал на самолётах на большой высоте, горизонт всегда при этом оставался плоским. А здесь наша планета была круглой и подёрнутой голубоватой дымкой. Хотя, конечно, в первые минуты полёта любоваться на эту красоту просто некогда.
О станции «Салют-7»
– Во время спасения станции «Салют-7», которую проводили ваш земляк Виктор Савиных и Владимир Джанибеков, я входил в состав комиссии, занимавшейся разбором того, что произошло, и принятием решения о судьбе станции. В недавно вышедшем художественном фильме упор сделан на сложность стыковки со станцией. Но на самом деле сложнее всего было подлететь к станции и сблизиться с ней. При разработке методики сближения постоянно что-то мешало – то тяги двигателей не хватало, то топлива, иногда удавалось подлететь достаточно близко, но после этого корабль вновь резко уносило на сотни километров… Мы опробовали многие разные методики, прежде чем нашли нужный вариант.
О самом долгом полёте
– Во время полёта в космос в 1991 году моя экспедиция была внепланово продлена в два раза. Мне пришлось остаться ещё на несколько месяцев. Я согласился на это, когда уже подходило время возвращаться на Землю. Потом я сравнивал для себя, на что это похоже. А похоже это на эстафету в спорте: бежишь 5 километров, рассчитываешь свои силы… Их не должно остаться к концу дистанции, ведь, как меня учил тренер в спорте, «если у тебя на финише есть силы, значит ты где-то сачковал». И вдруг на финише тебе говорят: «А теперь мы бежим не 5, а 10 км».
Хватит ли сил? Это был главный вопрос для меня. Пришлось перераспределить нагрузку.
Дома я отсутствовал почти год: полёт больше 10 месяцев, до него – подготовка, а затем – восстановление. Это долго. Пока долго летаешь и находишься в невесомости, устаёшь от окружающих тебя пластика и металла. Начинаешь скучать по синему небу.
Об устойчивость к стрессу
– Полёт в космос – это стресс. Стрессонеустойчивых людей отсекают ещё на стадии подготовки. Одно из заданий – ведение репортажа в падении. Человек выходит из самолёта с парашютом. При этом он должен выполнить ряд задач и надиктовать всю информацию о том, что он делает, на диктофон.
Знаете, умение говорить в стрессовых ситуациях – это целое искусство. Я часто из интереса наблюдал за водителями на дороге: очень многие в момент, когда на пути складывается сложная обстановка, вдруг резко перестают говорить. А затем также резко снова возвращаются к разговору, когда проезжают сложный участок.
О первых днях на Земле
– Я слышал огромное количество баек про то, что космонавты так привыкают к невесомости, что у них потом тарелки падают из рук. Со мной никогда такого не было. Да и за другими тоже не замечал. Когда держишь тарелку, прекрасно ощущаешь, что она выскальзывает.
Наоборот, в космосе настолько привыкаешь держать в руках сразу несколько предметов (чтобы не улетели), что потом садишься уже на Земле обедать и обнаруживаешь: у тебя в руках одновременно – ложка, вилка, нож и ещё кусок хлеба. Ничего не выпускаешь. Так продолжается несколько дней, пока не понимаешь, что ничто никуда не улетит.
Фото автора
